Царь-девица - [4]

Что там за Воин – за Ангел – за Демон такой?

Каску хвостатую ветр ему сшиб набекрень,

Ростом-то – башня, в плечах-то косая сажень!

В хладной пучине, чай, крестит купецкую тварь?”

– Мчит на смотрины, а имя ему – Дева-Царь.

“Как это?” – Так это! – “Что ж за краса без косиц?”

– Кос всюду досыта! А светлолиц, круглолиц, —

Солнцу на ревность! – “Уж больно плеча высоки!”

– А поясочек-то! Перстень берет в пояски!

Спорить-то нечего! Каб не свобода-душа:

Кабы не плечики – вся б в перстенечек прошла!

Так, почаевничав позавчерашним хвостом,

Спор-заводили-беседу акула с китом.

* * *

Отдыхает зыбь-красотка

От ночи своей от ндравной.

Идут ровно, идут славно,

Идут славно, идут ходко.

Словно месяц в полнолунье —

Звон собой все море занял.

Струнки, струнки-говоруньи,

Жилочки мои бараньи!

Лежит Царский сын на спинке,

Гусельки зажал любовно,

Ходят пальцы без запинки,

Ходят славно, ходят ровно.

В чудный час передвосходный

Мой совет тебе – кто б ни был!

Меняй страстный путь на водный!

Бросай бабу, – иди к рыбам!

Говорят: яд рыбий горек,

Говорят: яд бабий – тоже!

Да по крайности не спорит,

Как с нее сдираешь кожу!

Бабе: дура! она: родный!

Ты ей в рыло, она: милый!

Не теряй на подлость силу

В чудный час передвосходный!

Эх вы, царские сыночки!

Эх мы, сосны-чернолесье!

– Ни денек тебе, ни ночка,

Ни заря тебе, ни месяц.

Ни корабь тебе, ни зыбка,

В ней ни муж тебе, ни дева,

Ни гармонь в pyкax, ни скрипка,

Ни те вправо, ни те влево...

Вдруг как вскочит корабь-лодка,

Как припустится с прискоком!

Уж не ровно, уж не ходко:

Идут скоком, идут боком.

Уж такая дурь да дикость,

Новгородское аж Вече!

“Ну-кось, дядька, погляди-кось:

Ай корабь какой навстречу?”

Отвечает тот, осклабясь:

(Дух учуял Царь-Девицын!)

“Ни в волне мозгов, ни в бабе!

Стало – нечего дивиться.

В море плыть – не землянику

Брать, аль в шахматы-бирюльки!

То – корабь тебе, то – люлька!

Лучше песню затяни-ка”.

Тот поет, а рев вокруг-то:

Точно львица с львом сцепилась!

Привстает гусляр по грудку:

“Что за притча? Ай взбесилось?

До зари-то, глянь, час цельный,

А волна-то, глянь, – кровь-кровью!”

– Пой, сыночек, на здоровье! —

“Нет уж, – не до колыбельной!”

Хлябь-то тигрой полосатой:

Вал пурпурный, вал червонный...

– Спи, сыночек, час-то сонный!

– “Нет уж, дядька, не до сна тут!”

Хочет встать, а тот булавку

Ему в шиворот – как вгонит!

Хочет встать, а сон-то клонит,

Как ягненочка на травку,

Как купца валит к прилавку...

Спит...

Тут как вздрогнет жук навозный,

Раб неверный, тварь иудья:

С кораблем-челном – грудь с грудью —

Жар-Корабь стоит, гость грозный.

* * *

То не солнце по златым ступеням —

Сходит Дева-Царь по красным сходням.

Под военной да под веской стопой

Чуть не треснул весь челнок скорлупой.

Руки в боки – ровно жар-самовар!

Зычным голосом речет: “Где гусляр?”

Дядька в ножки ей – совсем обопсел!

Аж по-пёсьему от страху присел.

Д’ну по доскам башкой лысой плясать!

Д’ну сапожки лизать, лоснить, сосать!

Д’как брыкнёт его тут Дева-Царь по башке:

“Что за тля – да на моем сапожке?”

Д’как притопнет о корабь каблучком:

Дядька – кубарем, в волны – ничком!

“Будешь помнить наш сапог-леденец!

Где гусляр – сын царский – знатный певец?”

Шипом-свистом тот с коленочек: – Спят-с!

“Я б за свист тебя змеиный – да бац

По щеке – да вот боясть-то кака:

Змеем-гадом провоняет рука!

– Тише, волны, синеморская рать!

Голосочку мне сваво не слыхать! —

Где ж он?” – Духом вам представлю всю суть, —

Лишь изволите коленку согнуть! —

Смотрит: не шелк-янтарь – мусор-товар:

На дне – с гуслями в обнимку – гусляр!

Взглянила – д’как расхохочется!

В ладошечки – д’как всплеснет

“Я-чай, еще в пеленки мочится,

Пустышечку еще сосет!

Без перстня, без попа, без венчика,

Ну, было мне о чем тужить!

Не думала я себе младенчика

От взгляду одного нажить!

Забыла я тебе пеленочек, —

Прости меня за недосмотр!

Смотрю-ка на тебя, миленочек:

Смотрины-то смотреть – не смотр!”

И водит всё —

По бровочкам,

По лобику

Рукой.

“Молоденький!

Да родненький!

Да плохонький какой!

В серебряном нагрудничке,

И кольчики занятные.

И ничего, что худенький, —

На личико приятненький”.

Сгоняет муху с бровей,

Равняет руку с своей.

“Как суха корочка!

Как есть – без мякиша!

Твоя-то – перышко,

Моя-то – лапища!

И каждый пальчик-то

Как царь закованный!

А моя – черная

Да бесперстнёвая!

Твоя – ковры расшивать,

Моя – дубы корчевать”.

И к люботе припав

Лбом смуглым сводчатым —

По волосочкам-то

Да по височкам-то...

“Твои-то тонкие,

Лен – волосенки-то!

А мои – конские,

Что струны – звонкие!

Дай, вошку поищу,

Головку почешу.

Уж такого из тебя детину вынянчу,

Паутинка ты моя, тростинка, шелковиночка!”

И гласом гневным вдруг:

“Ох, старый змей-паук!

На живодерню гож:

Дурной уход ведешь!

Чай, по снегам водил

Ступнями босыми,

Поил не допьяна,

Кормил не досыта...

– Тонее тросточки!”

А дядька-хитростник:

“Были бы косточки, —

Мясцо-то вырастет!

Что ж, что весом плох, зато стройнее сосенки!

По плечо тебе, небось, – такой высоконький!”

Та грудочкой склоняется,

Тот ручкой заслоняется, —

Чтоб солнышко ему, должно,

Личика не нажгло.

– Гляжу, гляжу, и невдомек:

Девица – где, и где дружок?

Ты расплетись, веревьице!

Где юноша? Где девица?

Тот юноша? – лицом кругла,

Тот юноша? – рука мала:

Одной косы две плёточки,

Две девицы-красоточки.

Да больно вид-то их таков, —