Сначала-то, конечно, дома у Таси ни о чем не догадывались. Веру Косицыну все хорошо знали, они с Тасей в одном классе учились. Что ни день Вера у них в гостях. Сидит, слушает, как Тася на пианино этюды разучивает. Тася тогда музыкой занималась. И когда школу окончили, тоже не расставались, так и дружили. Вместе на курсы иностранных языков ходили, в переводчики готовились. А однажды как-то приходит Вера Косицына в гости, Тася, как всегда, за пианино сидит, играет. Слушала Вера, слушала, потом и говорит:
— Ты моя лучшая подруга, Тася. Я прошу тебя быть моей свидетельницей. Замуж я выхожу.
Тася сказала:
— Хорошо, буду.
Стали они тут обниматься, целовать друг друга.
А на другой день возвращается Тася от Веры, Ольга Леонтьевна только удивляется на свою дочь:
— Что с тобой, Тусечка? Будто светишься изнутри…
А Тася обняла ее — и давай кружить по комнате.
— Вера Косицына замуж выходит…
— Да знаю я, — отвечает Ольга Леонтьевна. — Очень рада за нее.
А Тася кружит ее, целует.
— Жениха я ее видела… Викентия…
— Это какой же Викентий? — спрашивает Ольга Леонтьевна.
— Фотограф он, — отвечает Тася. — У него ателье фотографическое.
А тут Дорик, младший брат Таси, рядом.
— Если хотите знать правду, — говорит, — это совсем не то, что вы думаете. Между нами говоря, это Синяя Борода. Семь жен. Одна жена в Сызрани, другая в Саратове, третья и вовсе не то в Кении, не то в Уганде.
Тася от брата рукой отмахивается.
— Будет тебе! Вечно ты со своими выдумками!
— Да что! — не унимается Дорик. — Четвертая жена у него вообще колдунья!
— Ведьма, что ли? — спрашивает дедушка, он тут как раз из комнаты своей вышел.
— Самая чистокровная, — отвечает Дорик.
— Она чем занимается? Мертвых из гроба поднимает. Желаешь, к примеру, с усопшим побеседовать — к ней. Пятнадцать минут разговора — миллион. Деньги лопатой гребет.
— Мама! — кричит Тася. — Скажи, чтобы он замолчал!
Весь месяц готовилась Тася к свадьбе Веры Косицыной, платье новое шила: салатного цвета с розовым поясом. На левом плече букетик — анютины глазки.
— Для кого это ты так стараешься? — спрашивала Ольга Леонтьевна.
А к ним родственница дальняя приехала погостить — Эльза Егоровна, она и помогала шить Тасе. Крутит Эльза Егоровна машинку швейную, сама расспрашивает:
— Что ж это за Вера такая?
— Лучшая моя подруга, — отвечает Тася. А рядом опять Дорик.
— Да уж куда лучше, — говорит он. — Целый выводок незаконных детей. Со счета сбились. Один у нее и вовсе с золотым зубом родился.
— Как это так? — недоумевает Эльза Егоровна.
— Очень просто, — отвечает Дорик. — Типичный случай инкарнации.
— Господи, это еще что?
— Да как вы не понимаете? Накануне у Веры Косицыной дед умер. А у деда как раз в нижней челюсти золотой зуб был. Вот душа старика и перешла в тело новорожденного вместе с золотым зубом.
— Опять ты за свое! — одергивает брата Тася. — Когда только угомонишься?
— Вера, правда, этого младенца тогда в роддоме оставила, — продолжает Дорик. — А он теперь все время является к ней, вырос уже. Сядет рядом и за руку берет. «Мама, — говорит, — зачем ты это сделала? Знала бы ты, как мне плохо». Вера уже все монастыри вокруг пешком исходила, прощение вымаливала. А сын все является…
— Прекрати наконец! — говорит Ольга Леонтьевна. — Никаких привидений нет и не бывает.
Но тут вмешивается дедушка.
— Как это не бывает? — возмущается он. — А мой покойный батюшка? Сколько лет бродил по дому со своей деревянной ногой после похорон. А иной раз его деревянная нога сама собой разгуливала, с ней кот черный рядом.
— Да, да, — поддерживает его Эльза Егоровна. — Это бывает. У нас вот сосед в квартире раньше жил, заядлый охотник. Теперь-то он уж помер. Так каждое воскресенье по утрам из его комнаты собачий лай, пальба, крики. А никаких собак и ружей там нету.
В день свадьбы всем домом собрали Тасю, проводили ее. Эльза Егоровна нарочно шла за ней следом целый квартал, все смотрела, как платье сидит.
— В этом платье она всех покорит, — сказала она. — Помяните мое слово. Жениха еще отобьет…
А Дорик опять свое:
— Не будет проку от этой свадьбы, поверьте мне. Вон у Колупаевых с первого этажа тоже была свадьба. Гости веселятся, а старушка одна в это время с лестницы упала. Вот и не было потом счастья в этой семье.
Вернулась Тася на другой день утром, все уже встали. Ольга Леонтьевна смотрит на нее, узнать не может. Тася будто пьяная — хихикает без конца, напевает что-то.
— Знаете, какая бывает любовь? — говорит. — Вот, к примеру, одного человека любила женщина. А он взял и скрылся, уехал в Японию. А там к нему вдруг бабочка большая прилетает. И этот человек тут же умер.
— Ну и что? — спрашивает дедушка.
— А то, что бабочка эта была душой той самой женщины, которая любила его…
— Ерунда какая-то, — говорит Ольга Леонтьевна. — Начиталась книжек. Читать тебе меньше надо, вот что…
После свадьбы Тася, кажется, еще чаще стала бывать у Веры. Вечером приходит домой, за ужином рассказывает:
— Этот Викентий такой человек… Способности необыкновенные. Во сне вещи пропавшие находит. У Верки тут как-то ножницы пропали. Она думала — из гостей кто стащил. А Викентий лег спать, утром просыпается и говорит: за шкафом ищи. И точно — лежат ножницы за шкафом.
