От неожиданности водитель резко нажал на тормоза. Сунув ему деньги, Элен выбралась из такси и пошла напрямик к дому, волоча за собой чемодан на колесиках. Ее захлестывали эмоции, мешая дышать. Скоро… слишком скоро ее любимый дом останется только в воспоминаниях.
«Когда-то я была счастлива здесь. Никто не сможет отнять у меня память. Она останется со мной навсегда, так же как и память о Максе. Я провела в Хаугтоне четверть века, а с Максом всего несколько недель, но они останутся в моей душе до конца жизни».
Через заросли цветущих рододендронов она вышла на лужайку, откуда был виден дом.
«Я смотрю на него в последний раз… последний…»
Элен замерла на месте. На крыльце стоял мужчина – высокий, широкоплечий, по-хозяйски уверенный.
Это был Макс.
Макс следил за ее приближением. Он точно рассчитал время прибытия, узнав расписание рейса. Все документы были уже подготовлены.
Он видел, как побледнела Элен, и подавил желание броситься к ней. Всему свое время. Прежде всего надо закончить дело.
– Что ты здесь делаешь? – вырвалось у Элен, но она тут же поняла неуместность вопроса. Что делает? Вступает в права собственности – вот что!
Макс прикрыл глаза длинными ресницами.
– Жду тебя, – сказал он, отступая, чтобы дать ей войти в дом.
«Его дом. Уже не мой с минуты, когда я совершу последний акт и подпишу документ о продаже моей доли. Он ждет этого момента».
Отчаяние охватило Элен. Господи, почему Макс здесь? Как выдержать последнее испытание? Ее пульс стучал, как бешеный, с той секунды, когда она увидела его. Она не сводила с него глаз и не могла насмотреться.
Макс проводил ее в библиотеку.
– Проходи. Я все подготовил.
Как в тумане, Элен последовала за ним, бросив чемодан у порога. Она ничего не соображала, ноги подкашивались от пережитого шока.
Макс подошел к столу ее отца с разложенными на нем бумагами и указал на кресло. Элен села.
– Я собиралась сделать это позже в конторе поверенного. – Голос с трудом подчинялся ей.
– Нет необходимости, – сказал Макс, протягивая ей ручку.
Элен вздохнула и приготовилась подписать документы. Что ей оставалось?
«Решайся. Не тяни. Надо скорее покончить с этой мукой», – уговаривала она себя, опустив перо на бумагу, но вдруг остановилась, потрясенная необратимостью того, что собиралась совершить.
Подняв голову, она беспомощно уставилась на Макса.
– Элен, подпиши контракт. Давай же, подписывай.
Лицо Макса было непроницаемым. Элен внутренне вздрогнула, осознав, что перед ней человек, совершающий сделки на сотни миллионов фунтов стерлингов с такой же легкостью, как заказывал в ресторане винтажное шампанское. Покупка имения для него словно капля в море, в то время как для нее – это безбрежный океан.
Догадывается ли он о ее эмоциях? Твердо опираясь ладонями на столешницу, Макс угрожающе навис над ней. Элен старалась вспомнить его другим, например, за рулем катамарана с развевающимися на ветру волосами, когда его улыбка освещала для нее мир. Они часто шутили, и смех сотрясал его широкие плечи. В темных глазах сверкал огонь желания, когда он обнимал ее, наклоняясь для поцелуя…
– Ну, подписывай, – твердил он, вытесняя воспоминания. – Для твоего же блага. – Голос Макса звучал мягко, но настойчиво.
Элен склонила голову, уходя от взгляда, лишавшего ее способности к сопротивлению. Но ей ничего не оставалось, как признать правду: борьба за Хаугтон проиграна.
Медленно и аккуратно она подписала одну за другой все страницы документа, даже не пытаясь разобраться в юридических терминах, и положила ручку на стол. У нее больше не было прав на родной дом, ставший отныне единицей недвижимости в обширном портфолио Макса Василикоса. Тем не менее Элен не удержалась от последней попытки.
– Макс! Пожалуйста… Будущее Хаугтона больше не зависит от меня, – голос стал умоляющим, – но когда-то он был семейным домом и здесь царила любовь. Подумай, как сохранить эту ауру.
Глаза Макса затуманились. Шагнув назад, он обвел глазами комнату с сохранившимися темными панелями стен, книгами на полках, закопченным камином и отцовским потертым кожаным креслом. Потом посмотрел на Элен.
– Впервые приехав в Хаугтон, – медленно произнес он, – я намеревался оценить его рыночную стоимость, чтобы продать или сдать в аренду и получить прибыль. Однако… – Макс кинул взгляд в окно на весенний сад и продолжал: – Осмотревшись, погуляв в саду, я передумал.
Что-то изменилось в его лице, и Элен затаила дыхание.
– Мне пришла в голову мысль оставить дом себе. Я захотел поселиться здесь.
Взгляд Макса оставался непроницаемым, но Элен смотрела на него во все глаза. Их взгляды на секунду встретились, но она сразу же крепко зажмурилась от переполнявших эмоций.
– Я рада, – прошептала она, – как я рада, Макс! Хаугтон заслуживает того, чтобы его любили и заботились о нем. Он принесет счастье.
Голос Элен дрогнул, как дрогнуло ее сердце. Хаугтон избежит печальной участи, которую она пророчила усадьбе. Дом будет принадлежать одному Максу… до тех пор, пока он не приведет сюда жену! Перед глазами поплыли картины: Макс переносит невесту через порог, несет на руках вверх по ступеням… Вот он совершает утреннюю пробежку вокруг озера, осматривая свои угодья… Макс в окружении детей, когда они появятся у него… Рождественская елка в зале, где она когда-то открывала свои подарки… Веселый смех.
