В это время Элен будет в Канаде или где-то еще, куда ее забросит судьба, – вдали от Хаугтона и без Макса ей все безразлично. Элен резко вскочила со скрипнувшего кресла. Макс по-прежнему смотрел на нее с загадочным выражением лица.
– Да. Так и будет, у меня нет сомнений, – произнес он отчетливо, с глубоким убеждением. – Более того, я от души надеюсь, что это будет мой дом…
Элен смотрела в изумлении. Что он говорит? Отныне дом принадлежит ему, ведь она подписала бумаги.
– Впрочем, все зависит только от твоего решения, – продолжал Макс с лукавым блеском в глазах. – Всегда читай документ, прежде чем подписывать, дорогая Элен, – сказал он, удерживая ее взгляд.
– Это соглашение о продаже, – напомнила она, стараясь скрыть непроизвольную дрожь восторга оттого, что он назвал ее по имени.
– Конечно, – согласился Макс.
– Я продала тебе свою долю Хаугтона.
– Нет, – возразил он, – ты ошибаешься. Прочитай то, что подписала.
Дрожащими пальцами Элен пролистала документ, возвращаясь к первой странице, но ничего не поняла в юридических терминах. Тогда Макс взялся объяснить.
– Соглашение о продаже. Но продаешь не ты. – Он выдержал паузу. – Продавец – я.
Пронзительный взгляд Макса был устремлен на нее.
– Видишь ли, – продолжал он спокойным тоном, едва скрывая ликование, грозящее в любую секунду выплеснуться наружу, – я продаю тебе две трети усадьбы, которые выкупил у твоей мачехи и сводной сестры. И теперь, Элен, – Макс уже не прятал эмоций, полыхавших в темных глазах, бурливших в нем с той минуты, когда он увидел Элен, идущую к нему через лужайку, – я возвращаю их тебе.
Еще несколько секунд он сохранял контроль над собой.
– Мне кажется, цена устроит тебя: из зарплаты школьного учителя ты вполне можешь заплатить мне сто фунтов. Как тебе мое предложение? Впрочем, ты уже подписала документ.
Элен лишилась дара речи. Ее белое как мел лицо выражало смятение, шок, недоверие.
– Не понимаю, – едва слышно прошептала она.
Все чувства, которые Макс сдерживал усилием воли, хлынули бурным потоком.
– Неужели ты думала, что я заберу у тебя дом после того, как ты открыла мне глаза? Решение пришло ко мне сразу – еще до того, как ты вылетела из комнаты, хлопнув дверью. Я знал, что надо сделать, – он удовлетворенно вздохнул, – и теперь дело сделано. Мой юрист немедленно связался с твоей мачехой и сводной сестрой, отдыхавшими в Испании, и от моего имени предложил выкупить их доли.
На секунду глаза Макса стали холодными и циничными.
– Паулин с радостью согласилась, словно увидела перед носом бриллиантовое ожерелье. Мне доложили об этом, когда я вел переговоры в Эмиратах. Так я получил возможность осуществить задуманное – вернуть тебе Хаугтон, – с волнением закончил Макс.
Элен слушала его, но не верила ушам. Неужели она только что получила в подарок свой любимый дом – как иначе назвать запрошенную Максом символическую цену? Он снова осчастливил ее даром столь желанным, что у Элен перехватило дыхание, а сердце чуть не выскочило из груди.
– За что? – беспомощно пролепетала она. – Макс, за что?
Однако Элен сумела взять себя в руки и, хотя голос едва подчинялся ей, задала мучивший ее вопрос:
– Какое тебе дело до того зла, что Паулин и Хлоя причинили моему отцу и мне? Почему ты решил преподнести мне этот бесценный дар?
– Почему? – повторил за ней Макс, но, вместо ответа, обошел стол, протянул руку и притянул Элен к себе.
От потрясения Элен почти лишилась сил, ноги превратились в желе. Если бы Макс не поддержал ее, она бы рухнула на пол. В голове непрерывно звучали слова: «Хаугтон принадлежит мне! Он мой! Господи, он мой навсегда!»
Элен смотрела на Макса, которому обязана своим счастьем. В памяти молнией пронеслось воспоминание о его первом чудесном волшебном подарке, когда перед благотворительным балом он показал ей в зеркале отражение прекрасной женщины – ее собственное отражение.
«Он снял с меня проклятие Хлои, а теперь освободил от Паулин!»
Волнение и благодарность переполняли ее сердце.
– Почему? – повторил Макс охрипшим голосом. Он возвышался над Элен, и его сильное тело служило ей надежной опорой. – Моя прекрасная, нежная, страстная, удивительная Элен, неужели ты не догадываешься почему? – Немного отстранившись, он заглянул ей в лицо. – Разве ты не слышала, что, впервые увидев Хаугтон, я захотел жить здесь, словно дом позвал меня. После многих лет бродячей жизни мне впервые пришла в голову мысль остановиться… остаться, пустить корни.
– Во что бы то ни стало мне захотелось купить этот дом. Ради этого я готов был пойти на любые ухищрения, в том числе… – он усмехнулся, – хитростью заманить тебя в Лондон, чтобы показать, как прекрасна жизнь за пределами усадьбы, которую хотел сам заполучить.
Макс грустно засмеялся.
– Ради этого я начал соблазнять тебя. Но, видишь ли… – интонации голоса изменились, – мне в голову не пришло усомниться в словах твоей мачехи о причинах твоего упрямства и нежелания продать Хаугтон. – Нахмурившись, Макс вспомнил разговор в гостиной в свой первый визит. – Она жаловалась на твою болезненную привязанность к дому и отцу, о враждебном отношении к ней и ее дочери.
