Живы будем – не умрем. По страницам жизни уральской крестьянки - [37]

Жила в нашем селе со своей дочерью вдова погибшего – Анфия Ивановна. Была тихой, работящей, безропотной. «Воды не возмутит», – говорили про нее. Всю жизнь ухаживала она за колхозными животными. В любую погоду, зимой и летом, ходила в таких вот больших сапогах по той причине, что другой обуви не было. Двигалась она по деревне медленным шагом, понурив голову, не шла, а ползла. Ушла из жизни рано, от того, что у нее буквально сгнили ноги. Гнили долго и страшно. Судьба сложилась так, что вынуждена была быть она сама себе лекарем. «Знаю я, это от литых сапог Анфия пострадала», – поставила диагноз ей мама, проходя мимо дома на углу улицы.

Зная о моем голодном существовании днем, мама наказывала:

– Ты хоть, Таня, прошу, без меня не воруй. Нам немного потерпеть осталось. Скоро-скоро на оздоровление пойдешь. Я тебе маленький резиновый мячик куплю: твой, из тряпки, уже износился. Не зарься на чужое, не вздумай, лучше попроси.

Едва ли способен голодный ребенок сопротивляться искушению. Я рассказала маме, как подружка Алька похвасталась, что нашла в чужом огороде старую печку, а в ней куриное гнездо с яичками. Она их унесла домой и все съела, так сразу повеселела.

– Я тоже обшарила весь Ленск, мама, но ни печки, ни гнезда с яичками не нашла, а есть очень хотела, вот и решила заглянуть в огород к тетке Федосье, но она меня увидела в борозде. Я испугалась, что она догонит меня и будет больно бить.

Меня, помню, спасла борозда, в ней я спряталась, а после отползла и убежала домой. От честного признания я смотрела прямо в мамины глаза. В ответ она больно дернула меня за ухо:

– Вот ведь, как обухом по голове меня ударила. Ни впредь, ни впосле не вздумай покаститься. В деревне мы все на виду. Ловко ли мне будет слышать, что моя дочь – воровка? Думашь, кроме тебя, голодных нет?

Вскоре пошла я на оздоровительную площадку при нашей школе. Там я была несколько лет подряд с такими же бедолагами, которые замирали от голода, живя без отцов или при отцах-инвалидах в больших семьях. Детей собирали со всей округи. Мы жили в школе без посещения дома в течение трех недель. Родители навещали нас, чтоб повидаться и сменить бельишко. Здесь же в школе нас кормили. Утром давали всегда овсяную кашу, к чаю мы получали кусок ржаного хлеба с яблочным повидлом. Его размазывали указательным пальцем по куску и мгновенно съедали все: и хлеб, и кашу. В обед был супчик и компот из сухофруктов. Червей я не искала, съедала все дочиста. Подозреваю, что мы все ели, как поросята, зато ходили сытые и довольные.

Вшивики подобрели – цыпушки на руках и ногах исчезли. (Цыпушки – это потресканная в кровь шершавая кожа от грязи и недоедания.) Здесь я ожила и начала проявлять себя: научилась играть в шашки, стала участвовать в концертах… Воспитатель читала много сказок и разучивала песни:

Детство наше золотое

Все счастливей с каждым днем.

Под счастливою звездою

Мы живем в краю родном…

Глупенькая и наивная, я до пятого класса думала, что учителя не ходят даже в туалет. Мне тогда казалось, что они святые. Такое отношение поддерживала во мне мама, втайне надеясь, что я вырасту и стану учительницей.

На площадке мне было плохо без мамы. Лежа на узкой железной кровати, под залатанной казенной простыней, я думала о ней и тосковала. В то лето были, как на грех, сильные грозы, чаще всего ночами. После дневного зноя к вечеру обязательно собиралась гроза. Я знала, что мама боялась грозы и уходила в темные сени. Там садилась на наш сундук и крестилась. Меня в ночь-полночь брала туда же. При крещении всегда приговаривала:

– Дай, Господи, тихие росы, чистого дождя на землю.

Я не боялась грозы, вместе с мамой усаживалась на сундуке и засыпала, но она будила меня, считая, что спать в грозу грешно. Гроза меня восхищала. Особенно хорошо было утром: солнце заиграет в каждой капле дождя, обещая новизну впечатлений и радость от жизни. После ночной грозы зазвенит стеклянным звоном утренняя тишина, только деревенские петухи нарушают ее. Они кричат свое «кукареку» на разные голоса, словно соревнуясь, кто голосистей, старательно будят своих хозяев, возвещая новый день, который наполнится трудами и заботами.

Ранним утром расписная, неповторимая своей красотой заря отблагодарит деревенских жителей за бессонную ночь. Всю свою жизнь редко сплю я в грозу, так приученная с детства.

Вернусь к своему описанию. Вот и сейчас собираются тучи, темнеет и где-то вдалеке уже погромыхивает, я слышу эту угрозу. Отдыхающие ребятишки все вокруг меня сопят, набегавшись за день, став временно счастливыми и сытыми. Это ничего, что я не сплю, зато я вспоминаю свой низ, маму, поскотину, как часто мыла она меня на реке и приговаривала:

– С гуся вода, с Тани худоба…

Скоро утренняя прохлада разбудит нас, мы зашумим на все голоса. Но не бывает вечно хорошо, а, наоборот, все хорошее кончается так быстро, что даже не заметишь. Это относится и к жизни маленького человека. Однако каждый мечтает, чтобы новый день был лучше, чем вчерашний. Засыпая, я хотела, чтоб завтра было тепло и солнечно. В такие дни мы весь день на улице, чаще всего у реки, на песке.