Занавес поднять! - [8]

ПЭМ. Даже если рассказать, ты всё равно не поверишь. Полагаю, своё время ты провела более разумно.

ТЕРЕЗА. Ездила в клининговую компанию, решала наш вопрос с голубями.

ШЭРОН. С голубями?

ТЕРЕЗА. Да. С их помётом. Похоже, что крыша покрашена на самом деле зелёным, а не серо-белым, как нам показалось. Оттереть её начисто будет стоить довольно дорого.

ПЭМ. Значит, с этим придётся подождать. Бюджет уже вышел из-под контроля — благодаря некоторым.

ДЖЕКИ. Прошу меня простить, не хочу быть там, где я нежеланна.

Джеки выходит из офиса.

ТЕРЕЗА. Что-то не так?

ШЭРОН. Пойду я с ней побуду.

Шэрон выходит следом за Джеки.

ТЕРЕЗА. Мама? Что это значит?

ПЭМ. Ничего. Я немного поссорилась с Джеки, вот и всё.

ТЕРЕЗА. Из-за чего?

ПЭМ. Не важно. Из-за краски. Много из-за чего.

ТЕРЕЗА. Она же первый день здесь! Я надеялась, ты хотя бы попытаешься.

ПЭМ. Я ничего не обещала.

ТЕРЕЗА. Это смешно. Я же знала. Я знала.

ПЭМ. Хватит на меня нападать, Тереза, я не в том настроении.

ТЕРЕЗА. Ты же могла всё испортить. Это ты понимаешь?

ПЭМ. Я ни в чём не виновата.

ТЕРЕЗА. Ну, конечно, нет — впрочем, как всегда! У тебя не было намерения дать нам хотя бы шанс. Тебе ведь неважно, что ломать, главное — выступить! Что, не правда?

ПЭМ. Прекрати, я сказала!

ТЕРЕЗА. Эгоистка! Тебе вообще наплевать на мои чувства. Тебе же, кроме себя, ни до кого нет дела!

ПЭМ. Тереза! Как ты смеешь так со мной разговаривать!

ТЕРЕЗА. Ты же знаешь, как это важно для всех нас. Зачем ты здесь? Сиди дома, мы и сами без тебя разберёмся. А если что-то заработаем, я уж позабочусь, чтобы ты получила свою долю.

ПЭМ. Твой отец указал в завещании моё имя. Он просил меня заняться этим театром.

ТЕРЕЗА. Он просил об этом нас всех. Как одну команду. И нам надо стать одной командой. А если тебе не хочется, можешь отправляться домой. Давай по-честному, мама, ты же не чувствуешь никаких обязательств по отношению к папе. И шоу-бизнес тебя особенно не интересует. Я совершенно не понимаю, зачем ты пришла.

ПЭМ. Прости, мама, всё это тебе, наверное, очень неприятно.

БЕТТИ. Не обращай на меня внимания — я счастлива уже тем, что осталась жива.

ТЕРЕЗА. Мама, надо что-то решать.

ПЭМ. Послушай меня. Пожалуйста, мне сейчас очень непросто. Я дважды потеряла твоего отца. Один раз из-за неё. А другой — по воле господа. А ты ждёшь, что я просто… Не могу я её простить, не могу. И это всегда будет так.

ТЕРЕЗА. Тогда тебе надо…

ПЭМ. Дай мне закончить. Я веду себя глупо, я знаю. Но она так меня раздражает, просто всё в ней раздражает. Но это же не значит, что я не имею права быть здесь. Вы всё, что у меня есть. Ты и Бетти. И этот театр — всё, что осталось на память о твоём отце. Поэтому позволь мне… просто помогать, чем смогу. Я буду стараться. Хорошо? С это самой минуты я буду стараться. …Обними меня — у меня сердце разрывается, когда ты так со мной говоришь.

Тереза обнимает Пэм. Возвращается Шэрон.

ШЭРОН. Она пошла прогуляться. (поднимает костюм медведя) Что ж, Бетти, надо это убрать.

ПЭМ. Я сейчас уберу. (укладывает костюм обратно в коробку) Бетти, может быть, тебе поехать домой? Ты что-то бледная.

БЕТТИ. Хорошо, Пэм.

ПЭМ. Оставить коробку здесь?

ТЕРЕЗА. Да, я потом унесу.

ПЭМ(Бетти). Идём?

Пэм и Бетти уходят.

ТЕРЕЗА. Папа знал, что так будет; что мама с Джеки увидят друг в друге боксёрские груши. У меня ужасное чувство, что на это он тоже рассчитывал.

ШЭРОН. У него было очень странное чувство юмора.

ТЕРЕЗА. Да. Ну, то есть я слышала об этом. Дома мы с ним почти не встречались. Прожив двадцать лет с моей матерью, трудно найти повод для веселья.

ШЭРОН. Вот я бы так не сказала — на работе он был просто хохмач. Такой весёлый — живот надорвёшь от смеха. Когда праздновали Рождество, я так хохотала, что свалилась со стула — буквально!

ТЕРЕЗА. Видимо, шутка была очень смешная.

ШЭРОН. Очень. Ну и бутылка водки помогла.

ТЕРЕЗА. Странно, правда, ты знаешь совсем другого Майкла, чем я. Человек тот же, а проявления разные. Когда говоришь с мамой, или с Джеки, или с бабушкой, возникает такое же чувство. Для каждой из них он был другим. Как пазл. И составить полную картину можно только, когда мы все вместе.

ШЭРОН. …Блин, ни фига не поняла. Давай-ка лучше разберём эту свалку.

ТЕРЕЗА. Да, ты права. Ни к чему сидеть и унывать. Надо что-то делать. Здорово, что ты так говоришь, Шэрон, — открыто и прямо. Идёшь и берёшь быка за рога.

ШЭРОН. Ну, под настроение у меня бывает полно решимости и идей. По натуре я прирождённый руководитель. Так… что нам сейчас надо сделать?

ТЕРЕЗА. …Подумать, где найти деньги.

ШЭРОН. Ясно. Да. Вообще-то, я хотела обсудить с тобой кое-что.

ТЕРЕЗА. У тебя ест предложение?

ШЭРОН. Да. Но только если у тебя сейчас есть время на…

ТЕРЕЗА. Конечно. Говори.

ШЭРОН. Ну, ты знаешь, что я ем очень много шоколада.

ТЕРЕЗА. Так?

ШЭРОН. Когда мне стаёт совсем стыдно, я занимаюсь аэробикой. Иду в зал, или ставлю CD, или смотрю DVD у подруги. И… я, короче, знаю, как это делается, все движения, упражнения, вся аэробика. …Я подумала, может, набрать группу — и брать деньги.

ТЕРЕЗА. Группу аэробики — здесь?!

ШЭРОН. Ну. Это будет первый театр аэробики в мире! А я буду учителем, инструктором — ну, понятно; встану спереди в розовом трико, подожму задницу…