Заметки из хижины "Великое в малом" - [41]

Через некоторое время Люй явился к своей жене во сне и сказал ей:

— Я совершил тяжкий грех и был навсегда обречен пребывать в Нараке[184]. Но так как при жизни своей я был почтительным сыном, то судья Царства мертвых внес изменение в списки, и в своем следующем перерождении я должен пребывать в теле змеи. Это уже произошло. Скоро ты вновь выйдешь замуж, служи хорошенько новой свекрови. Непочтение к старшим — самое тяжкое преступление. Смотри, как бы не пришлось тебе кипеть в адском котле!

В тот день, когда жена Люя вторично вышла замуж, в углу комнаты появилась змея, которая, опустив голову, смотрела вниз, словно в глубоком раздумье. Жена вспомнила свой сон, подошла к змее, приподняла ее голову и стала расспрашивать. За дверью послышалась музыка, змея не сколько раз подпрыгнула и исчезла.

[8. Лиса испытывает любовь к человеку, с которым более двадцати лет живет в супружеском согласье.]

(9.) Мин Чэнь, уроженец Иншаня, был начальником в Сяньсяне, как-то раз он задумал обелить человека, несправедливо обвиненного в уголовном преступлении, но, боясь, что начальство этого не позволит, все колебался и никак не мог принять решения. Был там некий Ван Бань-сянь, слуга в училище, друживший с лисом, который часто говаривал, что человек проверяется в беде, а не в счастье. Ван по просьбе Мин Чэня пошел посоветоваться с лисом.

— Господин Мин заботится о народе, как любящий отец, — начал торжественно лис, — но речь должна идти с том, виновен данный человек или на него возвели напраслину, а совсем не о том, позволит его освободить начальство или запретит. Разве забыты слова главы областной управы господина Ли Вэя[185]?

Когда Ван повторил Мин Чэню слова лиса, тот сильно испугался.

— Когда господин Ли Вэй еще не достиг высоких чинов, — сказал он, — ему пришлось как-то вместе с одним даосским монахом переправляться через реку, а тут кто-то разругался с лодочником. Монах громко вздохнул и сказал:

— Рок настигнет через мгновение, так стоит ли спорить из-за гроша!

И вдруг основанием паруса лодочника сбросило за борт, и он камнем пошел ко дну. Ли Вэй был поражен. Джонку несло по течению, поднялся сильный ветер и чуть не перевернул ее, но даосский монах сделал несколько шагов походкой Юя[186] и начал читать заклинания. Ветер тотчас улегся. Ли Вэй начал благодарить спасшего его монаха, но тот ответил:

— То, что лодочник упал в реку, это судьба, его я не мог спасти; вы, знатный человек, попав в беду, получаете поддержку, и это тоже судьба, вас я не мог не спасти. За что тут благодарить?

Вновь поклонившись монаху, господин Ли сказал:

— Благодаря вашим наставлениям я всю жизнь буду доволен своей судьбой.

— И это не совсем так, — возразил даос. — Тот, кто всю, жизнь преуспевает, доволен своей судьбой. Недовольный судьбой мечется, бьется, ни перед чем не останавливается. Он не знает, что Ли Линь-фу[187] и Цинь Гуй[188] были министрами, а сколько вреда причинили они хорошим людям, сколько преступлений совершили. Когда приносят вред государству и народу, нельзя ссылаться на судьбу! Рожденные Небом и Землей таланты, поставленные двором чиновники должны помогать судьбе. А если стоящий у власти опускает руки и все валит на судьбу, то зачем Небу и Земле такие таланты, зачем двору такие чиновники?[189]. Когда-то страж у городских ворот сказал: «Знает, что времена неподходящие, и все-таки действует»[190]. Чжугэ У-хоу[191] говорил: «Все силы отдай служению родине, перед лицом смерти не изменяй своим принципам, а успешен исход дела или нет — заранее не угадаешь». Вам известно учение этих мудрецов о судьбе!

Выслушав это поучение, Ли Вэй с поклоном спросил даоса, как его зовут.

— Если скажу, вы еще, пожалуй, испугаетесь, — ответил даос, сошел с джонки, сделал несколько десятков шагов и вдруг исчез.

Как-то, находясь в Гуйчэне, господин Ли рассказал об этом случае, но откуда об этом узнал лис — ума не приложу!

(10.) Чжэнь Су-сяню из Бэйцуня как-то приснилось, что он попал в подземное царство и увидел, как Яньло-ван[192] допрашивает доставляемых к нему людей. Когда перед Яньло предстала старуха — односельчанка Чжэня, Яньло даже в лице изменился, приветствовал ее низким поклоном, поднес ей чай и велел писцу немедленно препроводить старуху в рай, где ей будет даровано новое рождение.

— Каковы же заслуги этой деревенской старухи? — спросил с недоумением Чжэнь, отвешивая низкий поклон писцу.

— За всю свою жизнь, — ответил писец, — она никому не причинила вреда ради личной выгоды, а ведь корысть движет всеми, даже мудрецами и вельможами. Но те, кто преследует личную выгоду, обязательно приносят вред другим людям: они живут всяческими хитростями, творят всяческие подлости, и дурной запах от их поступков остается в веках, отравляя страну и принося все новый вред людям. Да ведь этой деревенской старухи, которая так умеет обуздывать свои корыстные побуждения, могли бы устыдиться многие ученые-конфуцианцы! Что же удивительного в том, что наш Владыка отнесся к ней с уважением?

Чжэнь был человеком понятливым, и это объяснение повергло его в такое смятение, что он сразу проснулся.

А еще Чжэнь рассказывал, что, до того как появилась эта старуха, к Яньло гордо вошел какой-то чиновник в парадных одеждах. Обойдясь без слуг, он сам доложил о себе, выпил только чистой воды