Яновский Юрий. Собрание сочинений. Том 3. Пьесы и киносценарии - [130]
— Бросьте! — приказывает генерал. — Что с ним, доктор?
— Ранение в грудь, руку, шею, экесленц. Состояние общего тяжелого шока, раненый не реагирует ни на какие возбудители. Опасаюсь внутреннего кровоизлияния, экселенц. Нужен покой и выжидание…
— Опять выжидание?! Но это наш единственный свидетель, холера бы вас побрала со всей вашей идиотской медицинской терминологией! Как представляется картина нападения партизан на город? Говорите вот вы…
— Я затрудняюсь ответить, экселенц, — отвечает гестаповец, — никто никого не видел, все слышали выстрелы и взрывы, многие сами стреляли, но целей не было замечено…
— Прошу разрешения высказать одно предположение, ваше превосходительство, — произносит человек в штатском.
— Это еще что за чучело? — возмущается генерал. — Гоните его вон!
— Это, экселенц, — доверительно сообщает гестаповец, — очень дельный работник. Специалист по партизанам. Благодаря его помощи мы арестовали здешнее подполье. Он знает всех в лицо… Говорите, Яшка…
Штатский самодовольно улыбается и переминается с ноги на ногу. Это — плотный мужчина лет сорока с неестественно светлыми глазами и одутловатым лицом горького пьяницы.
— Вы, ваше превосходительство, не представляете себе, какой народ эти партизаны…
— Ближе к делу, — шипит начальник полиции.
— Будучи связан с красным подпольем, ваше превосходительство, я имею сведения о том, что один большевистский шпион прибывает в наш город для диверсионной деятельности.
— Он, наверное, дурак? — обращается генерал к начальнику полиции. — При чем здесь какой-то шпион, когда мы имеем дело с нападением банды партизан?
В это время шевелится раненый солдат, лежащий на носилках, и свистящим шепотом, с паузами, произносит:
— Разрешите доложить, экселенц… Вся эта полиция — форменные дармоеды… Даром жрут немецкий хлеб… Я б их на месте фюрера перестрелял, как бешеных собак, экселенц… Они пьют водку, а мы с вами получаем одни неприятности на службе нашему фюреру…
— Стой, солдат! Это ты спас мой портфель?
— Какие могут быть счеты, экселенц… Я — ваш солдат, вы — мой генерал… Портфель — ерунда… Вот когда один здоровенный детина с красной лентой на шапке бросился с гранатой к вашему окну и я упал ему под ноги, а граната полетела в другую комнату… Вот это да!..
— Ты представлен к награде, солдат!
— Спасибо, экселенц.
Врач умоляюще протягивает руки:
— Экселенц, вам вредно возбуждаться!
— Да. Мне все вредно… Только верность солдата сладка для меня. Всем выйти вон. Какая безумная боль… У меня лопается голова… Вон все! Мой солдат спасет Германию…
Когда все выходят и остается только врач, держащий у генерала пульс, раненый солдат бормочет:
— Черт бы их побрал, эти несовершенные немецкие взрыватели. Мог бы остаться инвалидом…
И громко, отвечая генералу:
— Да, экселенц, я спасу Германию!..
Федя идет по улице донбасского городка.
Он — в поношенном тулупчике, разбитых валенках, в ватной шапке. В руках у него кошелка.
Прекрасна родная улица, покрытая снегом. Даже изредка проходящие немцы — и они не портят настроения.
Впереди видна главная магистраль, по которой непрерывно движутся машины, тягачи, транспортеры, пушки, автобусы, слышится гул машин и гогот голосов.
Федя идет и напевает от избытка чувств.
Справа видна над домишками верхушка террикона, занесенная девственным снегом: шахта взорвана, и не идет на террикон порода.
Слева к горизонту виден силуэт металлургического завода и разрушенный поселок домов-красавцев поблизости.
Федя вполголоса поет, сочиняя на ходу слова песни:
Федя запутался в рифмах и перешел на мелодекламацию — хорошо, что фрицы не слышат:
"Как замечательно будет жить после победы! Запоет завод, засветятся яркие окна заводского городка, дворца культуры, кругом зазеленеет парк, и будет бесконечное количество цветов, благоухание наполнит воздух!.."
"А бывший подпольный работник Федя К. поедет радистом в, Арктику. — Кто этот отважный парень, радирующий со льдины? — спросят Майку ее товарищи. — Это мой лучший друг и муж, — ответит Майка, — Федя К., бывший работник подполья…"
— Федька, что ты бормочешь, с ума сошел! — слышится голос, и Феде наперерез выбегает из калитки девушка. Она одета очень бедно, лицо измазано, зубы неестественно торчат. Подбежав к Феде, она вдобавок начинает усиленно хромать.
— Ого, Фрося, здорово ты себя изукрасила!
Иду передавать девчатам опыт. Сама придумала. Смотри…
Левушка быстро вынимает изо рта картофельную прокладку и снова водружает ее на место: между губой и челюстью.
— Я тебя, конечно, понимаю, Федя, — говорит девушка, — мне самой хочется иногда петь, декламировать стихи… Давай соберем ребят в частном порядке — попеть и поплясать, а?
— Соберемся, Фрося, — задушевно говорит Федя, — дай вот с делами поуправимся, план выполним. Кстати вот, на, перепиши в пятидесяти экземплярах, забрось на окрестности, вплоть до шахты "Наклонной"…
Из кошелки Федя достает маленький горшочек масла и передает девушке.
В книгу вошли два произведения выдающихся украинских советских писателей Юрия Яновского (1902–1954) и Михайла Стельмаха (1912–1983). Роман «Всадники» посвящен событиям гражданской войны на Украине. В удостоенном Ленинской премии романе «Кровь людская — не водица» отражены сложные жизненные процессы украинской деревни в 20-е годы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Пострадав в результате несчастного случая, богатый аристократ Филипп нанимает в помощники человека, который менее всего подходит для этой работы, — молодого жителя предместья, Абделя, только что освободившегося из тюрьмы. Несмотря на то, что Филипп прикован к инвалидному креслу, Абделю удается привнести в размеренную жизнь аристократа дух приключений. По книге снят фильм, Intouchables, который в российском прокате шел под названием 1+1. Переведено для группы: http://vk.com/world_of_different books на http://notabenoid.com/book/49010/.
Ясмина Реза родилась 1 мая 1959 года. Училась в Париже и в университете г. Нантерра (отделение театра). Как актриса играла в пьесах Мольера, Саша Гитри и многих современных авторов. За первую пьесу «Разговоры после погребения» (1987) получила несколько драматургических премий, в том числе премию Мольера. Автор пьес: «Разговоры после погребения» «Путешествие через зиму» (1989) «Искусство» (1994) «Человек случая»(1995). Пьеса «ART» получила: премию Мольера, премию «Ивнинг Стандард» за лучшую комедию 1996 года, премию Лоренса Оливье 1997 года, премию критиков за лучшую пьесу, премию «Тони» и др.
Действие пьесы разворачивается в 1964 году в католической церковной школе в Бронксе. Директор школы, строгая и требовательная монахиня, сестра милосердия, Алоизиус Бьювер, теряется в смутных сомнениях относительно отца Флинна, священника церкви, при которой существует школа. Она собирает своих преподавательниц (также монахинь) и намекает им, что со священником что-то не в порядке и что они должны быть бдительными и сообщать ей о всём, что им покажется странным или необычным. Пьеса получила Пулитцероскую премию и Тони за лучшую пьесу в 2005 году.
Авторская мифология коня, сводящая идею войны до абсурда, воплощена в «феерию-макабр», которая балансирует на грани между Брехтом и Бекеттом.
Пьеса в пяти картинах (сценическая версия одноименного фильма Билли Уайлдера) о трагедии забытых «звёзд» Голливуда.
«Политический театр» Э.Елинек острием своим направлен против заполонившей мир индустрии увеселения, развлечения и отвлечения от насущных проблем, против подмены реальности, нередко весьма неприглядной, действительностью виртуальной, приглаженной и подслащенной. Писательница культивирует искусство эпатажа, протеста, бунта, «искусство поиска и вопрошания», своего рода авангардистскую шоковую терапию. В этом своем качестве она раз за разом наталкивается на резкое, доходящее до поношений и оскорблений противодействие не только публики, но и критики.