Всегда в седле (Рассказы о Бетале Калмыкове) - [39]
Конные казаки тотчас же разомкнулись.
На открытом, сравнительно ровном месте позади казаков стояли… пушки.
Офицер-батареец взмахнул шашкой, и над долиной Билимуко ударил орудийный гром. Один за другим на склонах ухнули взрывы, взметая кверху столбы каменистой земли, ломая ветхие плетневые кошары.
Степанов стоял на камне и, приседая при каждом взрыве, выкрикивал:
— Что, не нравится?! Не нравится?!
Не успел рассеяться дым первых залпов, как конная лава казаков с саблями наголо затопила толпу крестьян, смяла и опрокинула ее вместе с отарами овец и стадами. Выстрелы, крики и стоны повисли над долиной, запахло гарью от загоревшихся сухих плетней. А генерал все стоял на камне и, размахивая руками, кричал петушиным срывающимся фальцетом:
— Так их! Так! Умирайте же, негодяи!..
К вечеру на Зольских пастбищах не осталось ни скота, ни людей. Те, кто уцелел и не был арестован, разошлись по своим аулам.
Один из очагов восстания был ликвидирован.
Бетал Калмыков смотрел на Золку. Там, далеко внизу, утихало пламя пожаров…
Он стоял здесь уже давно, бессильный изменить что-либо в той трагедии, которая разыгралась в ущелье.
Он слышал, как разорвали напряженную тишину первые артиллерийские залпы, видел, как шарахнулась толпа, теснимая конными казаками.
Весь ужас этого дня в долине Билимуко видел Бетал Калмыков. В одну горькую траурную мелодию слились для него все скорбные звуки долины. И долго еще после того, как наступила тишина, чудился ему одинокий жалостный стон, доносившийся из ущелья…
Бетал Калмыков стоял на склоне горы Кинжал и смотрел вниз, на Зольские пастбища. Он не замечал, что по обветренному суровому лицу его катятся крупные слезы…
ГОСТЬ ИЗ РОССИИ
Зольское восстание было подавлено, но царские власти, напуганные его размахом, больше не надеялись на верноподданнические чувства кабардинской бедноты и ввели в мятежные села солдат. Содержались расквартированные по аулам воинские части за счет так называемых «общественных сумм», иными словами, за счет крестьян.
Однако наместник Терской области генерал-губернатор Флейшер не удовлетворился этой мерой, и Клишбиеву было строго-настрого приказано разыскать руководителей восстания, чтобы предать их суду и сослать на каторгу.
На Золке было убито и ранено около шестидесяти человек. Более пятидесяти — арестовано и брошено в тюрьмы. Несколько десятков крестьян со дня на день ожидали ареста. Некоторые из них, подобно Беталу Калмыкову, скрывались в горах.
Правитель Большой и Малой Кабарды и пяти горских обществ полковник Клишбиев лез из кожи вон, стараясь выследить и схватить Бетала. Пока это ему не удавалось.
Клишбиев злился, бранил сельских старшин последними словами, но дело не двигалось.
Калмыков скрывался в верховьях ущелья Малки. С ним жили несколько чабанов, изгнанных с Зольских пастбищ. Здесь же, на крутых склонах хребта, они пасли скот.
Пещера, заменившая Беталу дом, была так хорошо укрыта от посторонних взглядов, что найти ее мог лишь человек, знающий ее местоположение. К тому же пробраться к пещере было далеко не просто. Находилась она неподалеку от подножия Ошхамахо[26], в тесном ущелье, из которого выбегала безымянная речушка. Среди скалистых уступов и диких зарослей вилась еле заметная тропка. Других подходов к тайнику Бетала не было. Сидя в пещере, лицом к узкому каменному входу в нее, он чувствовал себя в безопасности и готов был сразиться хоть с целым светом.
По вечерам сюда собирались скотоводы с ближайших кошей. Они приходили «на огонек», послушать и поговорить о памятных днях на Золке. И хотя с той поры прошло уже немало времени, зольские события по-прежнему оставались главной темой для разговоров. Когда же и она иссякала, беседа незаметно переливалась в другое русло: перебирали новости или рассказывали старинные предания и легенды.
Дни Бетала Калмыкова тянулись здесь медленно и размеренно, похожие один на другой. И вот однажды привычное течение этой неторопливой жизни было нарушено. Старик Исмел ушел поутру за водой и вскоре вернулся. Бетал в это время был занят починкой своих прохудившихся гуаншариков.
— Скорее, Бетал, — сказал Исмел, с трудом справившись с одышкой. — Не медли и уходи отсюда. Наши чабаны показали мне человека, который вот уже несколько дней неизвестно зачем крутится в этих местах. Чует сердце мое — не с добром он пришел… Не наш он…
— Каков он из себя? — обеспокоенно спросил Калмыков. — Ты видел его?
— Видел. Но издалека. Подойти не решился. Он все больше здесь бродит, под нашей пещерой, внизу, у речки, где мы воду берем. Там он и живет теперь. Даже полотняный шатер поставил. Ох, Бетал, не к добру это. Подослали его сюда, не иначе. С ним еще один кабардинец, изменник, наверно…
Беспокойство старика было вполне объяснимо. И он, и другие обитатели пещеры хорошо знали, что Бетала разыскивают жандармы и что ему несдобровать, если он попадет в лапы «закона».
— Ты должен уйти в другое место, Бетал, — настаивал Исмел. — Если этот пришелец увидит тебя, все пропало.
Тревога, поначалу охватившая Калмыкова, немного улеглась. Он уже считал, что Исмел преувеличивает опасность.
— Куда же я пойду?
