Великие заговоры - [90]
Слухи о заговоре распространились по городу, жители толпами стекались к дворцу, громко крича, чтобы предателей выдали им. Из опасения, как бы не угас гнев народа, постепенно сменившись чувством сожаления или даже сочувствия к заговорщикам, король велел объявить, что целью заговора было не только убийство его самого, но и истребление всей его семьи, сожжение и разграбление города, но особенно разгневало португальцев то, что испанцы, решив навсегда избавиться от осиного гнезда под названием Лиссабон, решили всех жителей города рабами отправить на плантации и копи Америки, чтобы навеки похоронить там всех непокорных, а на их место поселить выходцев из Кастилии. Таким образом, на месте португальской столицы должна была появиться новая кастильская колония.
Виновных подвергли суду, Баэзу пытали, и он во всем сознался: признал, что вынашивал замыслы убить государя, что во дворце инквизиции хранилось много оружия и заговорщики ждали лишь ответа герцога Оливареса для открытого выступления. Маркиз Вильяреаль, герцог де Камино, архиепископ де Брага и великий инквизитор сознались во всем сразу, чтобы избежать пыток. Судьи приговорили первых двух к отсечению головы. Остальные заговорщики были четвертованы. Что касается церковников, король повременил с их наказанием.
Дон Жуао собрал совет и заявил, что испытывает отвращение при одной только мысли о том, что должен умертвить и их, но маркиз де Феррейра возразил ему: «Государь, королю пристало слушаться одного лишь голоса справедливости. Есть случаи, когда мягкость губительна. Часто слабости, а вовсе не доброте государей приписывают прощение виновных. И я полагаю, что при восхождении на престол вам подобает дать пример строгости, напугав тех, кто может в будущем пожелать совершить нечто подобное, ведь заговорщики виновны не только перед вами, но и перед государством, которое намеревались погубить. Так что вы не должны применять мягкость и всепрощение в ущерб правосудию, ибо им облек вас народ, перед которым вы теперь в вечном долгу». Все остальные участники совещания придерживались того же мнения. Король уступил и на следующий день было вынесено решение. Король, не желавший конфликта с папой, заменил для великого инквизитора и архиепископа де Браги смертную казнь пожизненным заключением, и один из преступников, а именно великий инквизитор, умер вскоре после этого от горя и ярости из-за столь неудачного исхода дела.
Вице-королева, на положении пленницы проживавшая в Лиссабоне, была выдана испанцам, и герцог Оливарес решил начать против соседнего королевства открытую войну, закончившуюся для Испании безрезультатно. Дон Жуао держал на границе сильное войско, состоявшее, кстати, в значительной части своей из иностранцев, которых этот государь охотно привлекал к себе на службу. Более того, он ухитрился поставить себе на службу и оплачивать даже членов королевского совета Испании, и они так славно и добросовестно ему помогали, что полководцы, которым предстояло напасть на Португалию, всегда испытывали недостаток в людях, амуниции и боеприпасах и принуждены были отступать, так и не совершив ничего достопримечательного на чужой земле.
Так король Жуао[142] и правил в течение семнадцати лет, любимый подданными и страшный для испанцев, которые лишь после его смерти возобновили войну уже с его преемником доном Альфонсо. Вскоре последний отрекся от престола в пользу своего брата дона Педро, но это никак не сказалось на ходе военных действий. Испанцы продолжали нести потери и, устав от войны, разрушительной и бесполезной, подписанием торжественного мирного договора признали португальского государя и его царство совершенно независимыми от Испании. С тех самых пор род герцогов де Браганца спокойно владел своим государством, прежде похищенным у него испанским королем Филиппом II[143], но восстановленным вновь в результате всеобщего восстания 1640 года во время правления его венценосного потомка Филиппа IV[144], не сумевшего сохранить в неприкосновенности наследие своего деда.
Место действия — Италия,
южные районы Франции, Германия.
Время действия — 1347–1354 гг.
Жить мечтой о высоком положении и быть всегда вдали от него, управлять как мудрый законодатель и вести себя как тиран; лишить законного государя власти и самому потерять ее в результате точно такого же насилия; отступать перед самыми малейшими препятствиями и с триумфом преодолевать великие трудности; находить удачу там, где ее никто не ожидал, и не иметь достаточно упорства для завершения важных дел; действовать подобно безумцу и преуспевать лучше самых опытных и блестящих политиков, быть Идолом и Кумиром народа и стать его ужасом — вот изумительная картина судьбы Кола ди Риенци, историю которого намерен я теперь представить читателям.
Но прежде чем приступить к изложению нового дела, известного под названием «заговора Кола ди Риенци», нарисуем портрет того, кто станет главным героем нашего повествования.
Никола ди Риенци[146] был одним из тех замечательных людей, точно определить и описать характер которых очень трудно. В нем всегда присутствовала причудливая смесь пороков и добродетелей. Он был прост и хитер, робок и отважен, уступчив и несговорчив, неосмотрителен и осторожен, безрассуден до крайности и рассудителен и благоразумен настолько, что, казалось, достигал вершин самой высокой мудрости, исполнен рвения к общественному благу и готов все отдать в угоду собственному честолюбию и, наконец, рожденный повелевать другими, он никогда не был способен долго удерживать их в своей власти. Обладая обширными познаниями в древней истории, был он прекрасно образован, от природы наделен даром красноречия, сильным, зычным голосом и представительным видом, одним словом, соединял в себе все качества, необходимые великому заговорщику для успеха, и все недостатки, которые могли повредить успеху любого великого дела.
