Великие заговоры - [89]

Филипп IV предпринимал слабые попытки вернуть себе Португалию, но все они служили лишь одному — демонстрации его бессилия. Его войска несли одни лишь потери, терпели одни лишь поражения. А дон Жуао де Браганца в довершение своего счастья узнал, что Гоа[140] и другие земли в Африке и Индии, признававшие прежде власть испанцев, тоже восстали и вернулись к португальской короне. Казалось, все обещает королю Португалии череду успехов и удач, как вдруг этот счастливый государь едва не лишился трона и жизни из-за заговора, составленного в Лиссабоне, прямо при его дворе.

Архиепископ де Брага, как мы уже говорили, был самыми тесными узами связан с Испанией, поэтому ему тяжело было видеть вице-королеву на положении пленницы в тех местах, где ей подобало принимать почести и отдавать приказы. Воспоминания о милостях к нему со стороны принцессы еще сильнее распаляли гнев прелата и заставили в конце концов решиться на месть и покуситься на жизнь монарха. Ему было хорошо известно, что значительная часть португальских грандов с тайной завистью взирала на возвышение удачливого герцога, совершенно равного им по знатности. Поэтому архиепископ надеялся найти себе сторонников среди самого родовитого дворянства. Прежде всего он обратил внимание на маркиза Вильяреаля, тоже принадлежащего роду де Браганца, и в доверительной беседе сказал ему, что новый король недоверчив, нерешителен и робок, а главное, всеми силами старается унизить своих собственных родственников.

«Разве вы не видите, — говорил архиепископ, — что совершенно удалены от дел и постов, а все высшие должности стали добычей кучки бунтовщиков? Все честные люди не могут без сожаления смотреть на то, с каким презрением относятся к вашей особе. Вы томитесь и чахните от вынужденного досуга, в глуши, вдали от двора. Неужели вы для того родились на свет в одной из знаменитейших семей, чтобы быть подданным самого незначительного из королей Европы».

Прелат видел, что речи его действуют и, в конце концов, и в самом деле убедил маркиза Вильяреаля в справедливости его претензий на трон вице-короля, обещав от имени короля Испании полную поддержку его начинанию. Архиепископ, заручившись поддержкой маркиза, герцога де Камино[141] и великого инквизитора, постарался увеличить число заговорщиков и преуспел в этом. Желание отомстить в нем было так велико, что он не постыдился обратиться за помощью даже к евреям для того, чтобы изгнать с трона законного короля, и то был, возможно, первый случай, когда синагога шла рука об руку с инквизицией.

Заговорщики, обсудив разные планы, пришли наконец к выводу, что надо поручить евреям это сомнительное дело — именно они должны были в ночь с 5 на 6 августа 1641 года поджечь дворец короля и многие дома в городе, чтобы отвлечь этим народ. Заговорщики должны были войти во дворец под предлогом тушения пожара, при всеобщем смятении приблизиться к королю и убить его. Герцог де Камино взял на себя обязанность захватить королеву и принцев, чтобы обменять их жизнь на капитуляцию уже известной нам цитадели, господствующей над городом. Архиепископ и великий инквизитор со своими сторонниками должны были на улицах города успокаивать народ и помешать восстанию под страхом отлучения от церкви. Наконец, маркизу де Вильяреаль надлежало взять в свои руки бразды правления, когда прибудут соответствующие приказы из Испании.

Так как заговорщики не были уверены в том, что простой народ их поддержит, им требовались войска, и было решено, что надо заставить герцога Оливареса послать к берегам Португалии флот, готовый войти в Лиссабонский порт в нужный момент, а также сконцентрировать на границе двух государств войска, способные в корне пресечь и подавить всякое сопротивление в португальской столице. Заговорщикам было очень трудно вести переговоры с Мадридом, поскольку никто не мог выехать из Португалии без специального разрешения самого короля. Не зная, что предпринять, они обратили свои взоры на одного богатого лиссабонского купца, казначея таможни лиссабонского порта, имевшего право вести торговлю по всей Европе и исключительное право корреспонденции с Испанией. Звали его Баэза (Ваэца), на людях исповедовал он христианскую веру, но в душе был и оставался иудеем. Ему предложили значительную сумму денег, он принял ее и обещал передать письма первому министру испанского двора.

Баэза направил пакет маркизу де Айямонте, коменданту одной из пограничных испанских крепостей, полагая, что, окажись письма за пределами Португалии, они благополучно дойдут до адресата. Однако этот губернатор, весьма заинтересованный во всем, что касалось португальского короля, будучи дальним родственником его жены, был изумлен, увидев печать инквизитора Лиссабона на письме, адресованном герцогу Оливаресу. Опасаясь, не пишут ли тому о помощи и тайном союзе графа Айямонте с королем и королевой Португалии во время восстания, он тотчас распечатал конверт и был поражен тем, что увидел. Придя в себя от удивления, он немедленно отослал пакет королю Португалии.

Трудно передать словами изумление дона Жуао де Браганцы, когда он понял, что его ближайший родственник, архиепископ и многие вельможи двора, внешне демонстрируя радость и удовлетворение его воцарением, готовятся отнять у него не только корону, но и жизнь. Он тотчас собрал тайный совет, а через несколько дней приступил к действиям. В день восстания он приказал под предлогом смотра ввести в столицу войска, расквартированные в ее окрестностях. Затем написал специальные приказы генералам и офицерам армии в назначенный час вскрыть их и точно выполнить все в них сказанное. Затем король пригласил к себе архиепископа и маркиза Вильяреаля под предлогом каких-то важных дел и приказал их без шума арестовать. То же было сделано и в отношении герцога де Камино. Те же, кто получил его запечатанные приказы, открыв их, узнали, кого из заговорщиков им нужно взять под стражу и отправить в тюрьму либо держать при себе, не арестовывая, но под постоянным надзором. Все меры были так верно рассчитаны и хорошо организованы, что меньше чем через час сорок семь главных зачинщиков выступления сидели за решеткой.