Великие заговоры - [87]

Такова была кончина ненавистного министра. Урожден он был с прекрасными талантами для дел государственных, но направлял их лишь на то, чтобы сделать несчастной свою родину. Ни в ком, ни в одном из правителей не было столь черствого, столь жестокого сердца. Он не знал и не признавал ни родных, ни друзей, ничего, кроме собственных интересов. Находясь на своем посту, скопил он огромные, поистине несметные богатства, большая часть которых была разграблена во время восстания. Народ сам свершил над ним правосудие и собственными руками вернул себе то, что было у него похищено. Участь Вашконселло должна служить уроком всем недостойным министрам, совершенно не заботящимся о благе народа, а скорее думающим лишь о том, как получше и побыстрее ограбить и обобрать его.

Заговорщики овладели дворцом вице-королевы. С нею оставались лишь дамы ее свиты и архиепископ де Брага. Появившись на пороге своей комнаты, она надеялась своим видом успокоить и заставить удалиться народ. «Признаюсь, господа, — обратилась она к заговорщикам, — что Вашконселло заслуженно навлек на себя ненависть народа. Его смерть освободила нас от ненавистного министра. Но разве он не заплатил за все сполна? И если вы будете упорствовать в своих преступлениях, то даже я не смогу вымолить вам прощения у короля».

На это дон Антонио де Менезес отвечал вице-королеве: «Не думайте, сударыня, что столь знатные господа взяли в руки оружие только затем, чтобы лишить жизни одного преступника, который должен был потерять ее лишь от руки палача. Мы собрались лишь затем чтобы вернуть дону Браганце корону, по праву ему принадлежащую, но похищенную испанским королем у его семьи. Здесь, среди нас, нет ни одного, кто бы не был готов принести себя в жертву ради того, чтобы вернуть этого государя на трон его предков».

Вице-королева хотела что-то возразить, напомнив о верховной власти и авторитете испанского монарха, но Алмейда, боясь, как бы долгие разговоры не угасили решимость его сторонников, резко прервал ее, сказав: «Португалия больше не признает другого короля, кроме герцога де Браганцы». И в тот же миг все его спутники закричали: «Да здравствует дон Жуао, король Португалии!»

Принцессу умоляли не подвергать себя опасности народной мести и советовали поскорее удалиться в свои покои, и хотя слова эти были произнесены самым любезным тоном, она легко поняла из них, что стала пленницей. С возмущением спросила она: «Что же может сделать мне народ?..» — «Ничего другого, — отвечали ей, — как выбросить ваше высочество из окна». Архиепископ де Брага не мог без содрогания слышать этот ответ: он в ярости бросился на одного из солдат, выбил у него шпагу, завладел ею и попытался сразить ею того, кто их произнес. Алмейда бросился ему наперерез, обнял и заклинал подумать об опасности, которой он себя подвергает. Силой увлекая архиепископа в сторону, он сказал: «Известно ли вам, в какой опасности ваша жизнь, ведь мне пришлось приложить немало труда, чтобы спасти ее из рук заговорщиков? Не стоит раздражать их бесполезной отвагой, неприличной для человека вашего звания». Прелат воспользовался советом и удалился, надеясь, что время и терпение предоставят ему случай отыграться.

Заговорщики успешно обезопасили себя ото всех испанцев, бывших во дворце и в городе, большую часть которых удалось взять в постели. Все произошло так спокойно, словно арестовать их велел не кто иной, как сам испанский король. Никто не спешил им на помощь. Затем из тюрем были выпущены все противники Испании. Этих несчастных людей, совершенно неожиданно вышедших из мрака на свет свободы, переполняли чувство благодарности и страх вновь попасть в оковы, если дело не удастся. Поэтому именно из них была образована новая группа заговорщиков, продемонстрировавшая твердую решимость упрочить трон де Браганцы.

И все-таки испанцы еще удерживали городскую цитадель, со стен которой могли вести прицельный огонь по городу, сражая выстрелами из мушкетов и орудий большое количество народа и наблюдая за всеми передвижениями португальцев. Вот почему заговорщики, понимая, что не сделано ничего до тех пор, пока цитадель в руках врагов, послали за вице-королевой и просили ее отдать коменданту крепости приказ капитулировать. Принцесса отказалась выполнить это: «Вы воображаете, что я стану вашей сообщницей?» «Если вы не подпишете этот приказ, — отвечал один из заговорщиков, — мы убьем всех испанцев, находящихся в Лиссабоне». Устрашенная вице-королева уступила, полагая, что комендант крепости, догадавшись, что подобный приказ добыт у нее силой, не станет его выполнять. Увы, она обманулась в своих ожиданиях: губернатор-испанец[138], человек нерешительный и трусливый, увидя перед воротами цитадели группу заговорщиков, угрожающих изрубить его вместе с гарнизоном на куски, если он незамедлительно не сдастся, был очень рад дождаться столь долгожданного предлога, способного скрыть его трусость под маской чести и гордой покорности. Он сдал цитадель. Мендоса и Мелло поспешили сообщить герцогу де Браганце, что восстание удалось и народ ждет лишь появления государя.