Великие заговоры - [86]

Пинто лично проверил и убедился в том, что все участники заговора тверды, бесстрашны и полны терпения. Главы заговора собрались во дворце де Браганцы в ночь на 25 ноября 1640 года. Утешением для них было видеть в своей среде около ста пятидесяти знатнейших идальго королевства, представителей самых влиятельных и знаменитых семей, около двухсот богатых горожан и ремесленников, все больше людей предприимчивых и смелых, на которых вполне можно было положиться, в особенности, если учесть, что именно они, обладая большим авторитетом в городе, могли поднять и повести за собой народ. К тому же в это время король Испании подавлял восстание каталонцев, воевал с Францией и Голландией, так что не мог направить в Португалию большое войско, словом, все это способствовало благополучному исходу дела.

На совещании было решено умертвить Вашконселло, уж слишком личность этого человека была ненавистна португальцам. Некоторые предлагали таким же образом поступить и с архиепископом де Брагой[137], но дон Мигель де Алмейда сказал, что, убив человека такого высокого звания, они навлекут на голову дона де Браганцы единодушную ненависть всех церковников и инквизиции, опасных даже самым могущественным государям Европы. Наконец, он с такой силой и жаром заговорил в пользу этого прелата, что сумел изменить к нему отношение заговорщиков. Далее были оговорены порядок и характер действия и точно назначен день выступления — суббота, 1 декабря 1640 года.

Роковой день наступил. Исход его должен был решить, станет ли герцог Браганца королем и освободителем отечества или же мятежником и врагом государства. Заговорщики с раннего утра пришли в дом Алмейды и других руководителей и там вооружились. Лица всех дышали решимостью и отвагой, так что было совершенно ясно — никто не сомневается в успехе. Особого примечания достойно то, что в разношерстной толпе было много священников, простых горожан и дворян, которых по большей части воодушевляли на бой самые различные причины. Даже многие женщины захотели разделить с мужчинами честь и славу этого дня. Рассказывают, что знатная госпожа донья Фелипе де Вильенес сама вооружила двух своих сыновей и, надев на них латы, напутствовала такими словами: «Идите, дети мои, и вырвите с корнем тиранию, отомстите за себя испанцам, и если успех не будет сопутствовать нашим общим надеждам, ваша мать не переживет вас».

Заговорщики с мечами наголо начали разными путями двигаться ко дворцу. Они разделились на четыре части и, как было условлено, с нетерпением ждали, когда часы на башнях города пробьют восемь. Опасение, что их заметят прежде намеченного срока, доставляло им сильнейшую тревогу.

Часы пробили восемь, и Пинто дал залп из пистолета — все пришло в движение. Дон Мигель де Алмейда напал на немецкую наемную гвардию, которая была сметена прежде, чем успела опомниться и взяться за оружие. Дон Эстебан де Акунья напал на солдат испанского гарнизона, оказавших очень серьезное сопротивление. Некий священник, идя во главе восставших с распятием в одной руке и мечом в другой, воодушевлял своим криком народ на бой и сам первым наносил яростные удары испанцам, либо обратившимся в бегство, либо вынужденным присоединяться к восставшим и кричать вместе с ним: «Да здравствует герцог де Браганца, король Португалии!»

Пинто, с боем прокладывая себе дорогу во дворец, встретил некоторых из своих друзей, спросивших его с ужасом, куда это направляется он с такой большой группой вооруженных людей и что все это означает. «Ничего иного, — отвечал Пинто, улыбаясь, — как свержение тирана и победу нового, законного короля».

Антонио Корреа, первый секретарь Вашконселло, пришел в ужас. Так как именно он был верным исполнителем всех жестоких приказов своего хозяина и обращался с португальскими аристократами с огромным презрением, ничто не могло спасти его от смерти. Дон Менезес поразил его ударом кинжала в грудь. Корреа, придя в ярость от боли и гнева, вперил в своего убийцу глаза, полные ярости и негодования. «Что?! И у тебя хватило наглости ударить меня, негодяй?» — в ярости воскликнул он. Но в тот же момент Менезес ответил ему еще двумя или тремя ударами кинжала и свалил на мостовую. И все же раны его не были смертельны, его вылечили, но лишь затем, чтобы несколько недель спустя предать в руки палача.

Заговорщики толпой ворвались в апартаменты Вашконселло. Его повсюду искали, бросая и разбивая мебель, ломая шкафы и секретеры, и нигде не могли найти. Заговорщики пришли в отчаяние, думая, не ускользнул ли он из их рук. И тут одна старуха-служанка, напуганная угрозами, показала место, в котором он мог укрыться. Вашконселло нашли, и дон Родриго де Саа, великий камергер, выстрелил в него из пистолета. Другие набросились на жертву со шпагами и, изрубив его, выбросили тело на мостовую со словами: «Тиран мертв! Да здравствует свобода и король Португалии дон Жуао!»

Народ, сбегавшийся ко дворцу, разразился ликующими криками при виде павшего к его ногам Вашконселло. Одни яростно топтали его, другие кромсали мечами, шпагами, ножами, уверенные, что мстят ему за его несправедливость..