Великие заговоры - [84]

Герцог де Браганца охотно согласился выполнить поручение, наделявшее его немалыми полномочиями, он собрал вокруг себя своих друзей, поставил их на соответствующие посты, наделил широкими полномочиями, которые в один прекрасный день должны были ему помочь. На деньги Испании заручился он поддержкой людей, неравнодушных к делу освобождения Португалии. Появляясь в крепостях или портовых городах в сопровождении большого отряда преданных ему людей, он наводил страх на верных испанцам комендантов, с успехом расстраивая планы герцога Оливареса, ибо никто не решался исполнить приказ двора и арестовать его. Так ухищрения, призванные его погубить, лишь усилили и возвысили его. Теперь трон не казался ему таким уж далеким и недостижимым. Благодаря своему новому назначению он свободно разъезжал по всей Португалии в великолепном экипаже, привлекая к себе всеобщее внимание. Он унимал бесчинства наемных вояк, порицал или хвалил чиновников, с неизменным вниманием и добротой выслушивал народ, встречался с португальскими дворянами и всюду, где бы ни проезжал, сопровождал свой приезд новыми добрыми делами.

Сторонники его дома не упускали ни одного шанса, ни единой возможности всемерно укреплять его авторитет. Но Пинто де Рибейро, управляющий в доме герцога, проявлял в этом деле поистине незаурядное дарование. Он был необычайно деловит, бдителен, с головой погружен в дела семьи, которой служил, и страстно желал возвышения своему господину. Герцог не раз в частных беседах признавался ему, что с удовольствием воспользовался бы каким-либо удобным предлогом, чтобы овладеть троном, но не желает приступать к такому серьезному делу с легкостью авантюриста, которому нечего терять. Поэтому он просит своего верного слугу прощупать почву для предстоящего переворота и в глубокой тайне готовить средства, способные привести его к долгожданной цели.

Пинто сообразовал свои действия с чаяниями патрона и, проверив многих португальцев в частных беседах, собрал наконец многих видных синь-еров на собрание, на котором председательствовал архиепископ Лиссабонский. Д’Акунья (так звали прелата) происходил из одной из самых знатных семей королевства, был очень образован, умен, любим народом и ненавидим испанцами, к которым испытывал те же самые чувства, поскольку при всяком удобном случае они предпочитали ему Норонью, архиепископа города Браганцы[134], ставленника вице-королевы и ревностного сторонника испанского владычества.

Между португальскими синьерами, тайно действовавшими в пользу герцога де Браганцы, дон Мигель д’Алмейда решительно выделялся среди всех прочих. Набожный старик, он пользовался особым уважением и был знаменит тем, что любил родину сильнее своего богатства и личного благополучия. С гневом взирал он на отечество, доведенное почти что до состояния рабства. Ничто: ни просьбы и уговоры жены, ни советы друзей, — не могло заставить его служить испанцам. Столь редкостное упорство делало его весьма подозрительным. Поэтому именно к нему в первую очередь решил обратиться Пинто де Рибейро, хорошо зная, что человек такого нрава и характера имеет огромный вес и легко привлечет одним своим именем многих богатых синь-еров и простых идальго на сторону герцога де Браганцы.

Итак, как я уже говорил, португальская знать собралась, и архиепископ Лиссабонский, самый красноречивый из всех, открыл собрание следующими словами: «Вам уже хорошо известно о бедствиях, которые терпит наш народ с тех пор, как покорился испанцам. Сколько крови было пролито для укрепления их владычества? При них любовь к родине стала рассматриваться как преступление, караемое смертью. Кто среди нас может быть уверен в своей чести, жизни и состоянии? Знатные не у дел и влачат жизнь в бесславии, церковь погрязла в коррупции и пороках, поскольку все высокопоставленные прелаты креатуры Вашконселло. Народ угнетен налогами, поля не обрабатываются, города почти совсем опустели. Португальцы бегут из отчего дома, чтобы стать наемниками в чужой стране[135]. Но двор в Мадриде не удовлетворяется этим, ему нужно, чтобы страна совершенно лишилась своих защитников. Поэтому принято решение избавиться от всех португальских идальго, которых боится мадридский двор, отправив их в глубь Кастилии, откуда потом они будут высланы в испанские колонии, в которых, принимая во внимание положение Португалии как завоеванной страны, будут подвергаться самому бесчеловечному обращению. Горькая мысль об участи, которая их всех ждет, вынуждает меня скорее желать собственной смерти, чем возможности дожить до такого унижения и позора страны. И все же, несмотря на тяжесть болезни, у нас остаются средства и люди, которые смогут защитить честь Португалии. Очередь за вами. Вместе мы должны решить, как избавиться от тирании. Надеюсь, что столь многие заслуженные и уважаемые люди не напрасно собрались здесь все вместе».

Речь эта всколыхнула в памяти присутствующих все беды, которые пришлось им претерпеть за последнее время. Было решено свергнуть ненавистное ярмо и возложить корону на голову дона де Браганцы. Прежде чем разойтись, назначили день и час нового совещания для обсуждения средств, способных привести к скорому и счастливому завершению дела. Пинто, видя, что все настроены в пользу его патрона, тайно написал ему, чтобы тот спешил в Лиссабон, чтобы своим присутствием ободрить заговорщиков, и тот, открыто не принимая никакого участия в заговоре, стал его душой и вдохновителем.