В стороне от фарватера. Вымпел над клотиком - [28]

Взглянув на Володино добродушное лицо, украшенное широкой улыбкой, представители, как правило, просили отвести их к капитану. Но Володе слишком часто в прошлом влетало от Сомова, когда капитана беспокоили по мелочам и не по адресу. Поэтому Володя предпочитал испортить отношения с добрым десятком представителей, чем вызвать мимолетную тень неудовольствия на строгом лице Александра Александровича. Это предпочтение и заставляло его сокращать ширину улыбки до минимальных размеров.

— Простите, — спрашивал он, — а по какому вопросу вы хотели бы видеть капитана и как прикажете ему доложить о вас?

И, разумеется, за этот вполне уставной, естественный и вежливый вопрос большинство представителей, имевших хоть какую-нибудь возможность причинить плавсоставу неприятности, бросали на Володю уничтожающий взгляд. Большинство представителей, которые так радеют о соблюдении устава службы на судах морского флота, после вежливого вопроса Володи разворачивали левое плечо вперед, чтобы обойти этого мальчишку без недоразумений в узком пространстве между надстройкой и фальшбортом. У представителей вдруг взыгрывал гонор. Однако все, кто поступал таким образом, неизбежно наталкивались плечом на широкую Володину грудь. Улыбка вахтенного штурмана становилась на миллиметр короче, но на ногах он стоял твердо.

Происходило неизбежное объяснение: кто, откуда, зачем.

— Ах, вот как! я вас прекрасно понял. Прошу! — говорил Володя. — Я вас провожу. Нет, не сюда, еще раз направо… Теперь наверх. Вот в эту дверь. Знакомьтесь — наш старший штурман, Карасев Игорь Петрович. Он как раз и занимается вашим вопросом. Желаю успеха… — И Володя ослепительно улыбался представителю, столь уверенно и тактично поставленному на свое место.

Безусловно, обязанности вахтенного штурмана далеко не исчерпывались такими встречами. Прежде всего, Володя Викторов отвечал за порядок на судне и безопасность на стоянке. Кажется, все ясно и просто, а самая скромная расшифровка этих понятий с трудом уместилась бы на страницах книги, равной, ну скажем, «Тихому Дону»…

Плюс ко всему канцелярская канитель. Каждому уходящему на берег моряку требовалось выписать пропуск-реестр на выносимые вещи. Или написать отношение на обмен кинокартин. Или доверенность на получение обмундирования… Нет смысла дальше перечислять все разновидности официальных бумаг, входящих-исходящих и вновь входящих…

Около шестнадцати часов старпом приказал Володе Викторову временно сдать вахту радисту. «У них в бухгалтерии, видишь ли, машины нет», — объяснял Игорь Петрович Володе Викторову.

— А кроме машины у них нет ни танка, ни бронетранспортера, — продолжал дальше сам Володя, наперед зная, чем все это кончится.

— Останемся без денег, беги, Володя, пока рабочий день не кончился. Возьми вон ломик у боцмана, для самообороны…

— У меня есть, — сказал Володя и щелкнул пистолетиком-зажигалкой. Он сам повязал радисту нарукавный знак вахтенного и спешно побежал в пароходство, чтобы успеть получить чемодан денег для экипажа «Оки». Вернулся он через час, живой и невредимый, вытряс деньги на стол в своей каюте и — начал раздачу зарплаты. Вот эта обязанность всегда наводила на Володю тоску. Но… служба есть служба!

Сразу же после перетяжки «Оки» к причалу погрузки второй штурман поделился с Володей своими неудачами: не хватало восьми кип шерсти… После короткого совещания они решили, что Володя последит за погрузкой, а второй попытается отыскать злополучные кипы.

Часов в шесть утра, когда погрузка была уже налажена и не требовала особого наблюдения, Володя зашел в кают-компанию, присел на минутку на диван, а в семь тридцать буфетчице пришлось пустить в ход мокрое полотенце и банку горчицы, которую она упорно совала Володе под нос.

В конце концов Володя очумело посмотрел по сторонам, выскочил на ботдек, трижды выжал штангу, попрыгал, повертелся на турнике, забежал на минутку в душ и вышел к трапу в таком бодром состоянии, какое принято сравнивать с огурчиком.

После утреннего чая, выдав зарплату двум последним морякам «Оки», Володя подбил итог, сосчитал остаток, повертел головой, снова все пересчитал и рассмеялся: не хватало трехсот рублей. Опять просчитался! Как обычно. Впрочем, не совсем. На этот раз недостача была на сто пятьдесят рублей меньше предыдущей. К тому же в резерве оставалась надежда, что получивший лишние деньги обнаружит и вернет их.

«А если не обнаружит? — спросил себя Володя. Ведь, мало кто пересчитывает, молодо-зелено. Володя об этом прекрасно знает. — Значит, за ваш счет, сеньор», — улыбнулся он самому себе, не испытывая от этой мысли никакого огорчения.

До обеда он оставался бессменным вахтенным, готовил необходимые бумаги для оформления отхода судна в море, подобрал морские карты на предстоящий переход, а когда на судно вернулся второй штурман, Володя Викторов забрал портфель с судовыми документами и отправился на берег для свершения формальностей, общий смысл которых сводился к получению разрешения на выход в море. Стоянка «Оки» близилась к концу…

11

В своей жизни Александр Александрович Сомов видел слишком много стоянок, чтобы удивляться каким бы то ни было «береговым штучкам». За многие годы Александр Александрович выработал определенную манеру разговора с представителями береговых служб. Каждому из них Сомов уделял ровно столько внимания и времени, сколько требовало само дело. Ни секунды больше.