В стороне от фарватера. Вымпел над клотиком - [27]

Игорь Петрович тотчас окунулся в бесконечные старпомовские заботы, и со стороны никто бы не сказал, что он думает о чем бы то ни было кроме шлангов, песка, манильского троса и парадного трапа правого борта, который вчера приказал долго жить… Но старпом грустно думал еще и о том, как удобно иметь безответную жену без высшего образования, наперед согласную со всем, что уготовит ей судьба… Где вы, безответные?..

Смех смехом, а на сердце у него лежал тяжелый камень.

10

У второго штурмана «Оки», несущего ответственность за груз, незадолго перед отходом в море возникли непредвиденные осложнения — по счету портовых представителей недоставало восьми грузовых мест. Над «Окой» повисла серьезная угроза акта о недостаче груза на тысячи рублей. В переводе на язык конкретных неприятностей, такой документ серьезно угрожал экономическим показателям судна за целый квартал, а второму штурману просто следовало прикинуть объем вещей и чемодана: Сомов не простил бы ему такого просчета и непременно списал бы на берег. Но штурман уверял, что просчет произошел именно при выгрузке, и поэтому настаивал на пересчете груза. Ему удалось, правда с большим трудом, уговорить таможенные и портовые власти не подписывать грузовые документы до двенадцати дня.

Наладив погрузку, он поручил дальнейшее наблюдение за нею третьему штурману, а сам убежал на причал выгрузки. Вместе с представителем порта они начали пересчитывать груз.

Кипы лежали неровными штабелями, и считать оказалось нелегко. Пересчитать предстояло ни мало ни много — семнадцать тысяч кип, пароход все-таки…

В конце концов кипы пересчитали и отыскали восемь недостающих.

Документы были подписаны без помарок, без недостачи, без замечаний. Второй штурман, обессиленный удачей, вернулся на судно к часу дня, когда погрузка уже заканчивалась.

Но работы у него оставалось еще много: штурман лазил по пыльным трапам, подсчитывал дюймы осадки и тонны груза. Погрузку нужно было закончить в полном соответствии с волей капитана. И он это сделал — нос «Оки» погрузился на двадцать два фута, а корма на двадцать четыре. Именно такое указание он и получил от Сомова.

Теперь на его совести оставалась только подготовка грузовых документов к капитанской подписи. Словом, второй штурман «Оки» безукоризненно выполнил свое должностное назначение в этой стоянке. Это стоило ему тридцати бессонных часов напряженной работы. Зато чемодан остался на своем месте под койкой.

С видимым удовольствием второй штурман доложил капитану:

— Александр Александрович, все в порядке.

— Что ж, у каждого сосунка наступает день, когда он теряет вкус к соске, — почти одобрительно пробурчал Сомов, подписывая грузовые документы. Если бы Александр Александрович пользовался общепринятой системой поощрения, вероятно, эквивалентом этого ворчания была бы благодарность, занесенная в личное дело второго штурмана. Но у Сомова существовала своя система поощрений.

Третий штурман «Оки» — Володя Викторов — провел эту короткую стоянку тоже на судне. Ему, как и другим штурманам, тоже хватило забот, беготни и суеты, но всяческие неожиданности, которые Володя называл «береговые штучки», не испортили ему настроения. Володя Викторов, младший штурман «Оки», обладал замечательным характером. Право же, такие натуры появляются на свет божий не часто. Их отличительной чертой является врожденное добродушие. Володя, например, принимал действительность, как бы скверно она ни складывалась. Он не любил и не умел участвовать в жизненных драмах. Может быть, правда, он был для этого достаточно молод. Жил он легко и просто, как в водевиле, — без нервных потрясений, без скандалов, долгих обид, ссор и прочего человеческого несовершенства. Володю Викторова всегда влекла атмосфера радушия, веселья и некоторой бездумности. Но это вовсе не означает, что третий штурман «Оки» был легкомыслен, порочен, избегал трудностей. Нет, вовсе нет.

Просто такой человек, как Володя, всегда беспредельно добр, никогда не жалуется на колики в боку, плохой аппетит или скуку. Он враг черного цвета, упадничества и осторожного философствования на тему «как нужно жить в молодости, чтобы не страдать ишиасом после тридцати пяти лет». Удивительно умел Володя отыскивать долю положительности даже в самой мрачной ситуации. На «Оке» смеялись: если Володе хирург сообщит, что необходимо ампутировать ногу, то Володя скорее всего вздохнет: «Давайте, доктор, только не очень коротко — не люблю, когда штанина болтается…» А через месяц, когда ему покажут будущий протез, Володя подкинет его на руке: «Фу, какая тяжесть! Слушайте, а нельзя бы сделать его из алюминия или чего полегче? нельзя? Ну ладно, сойдет и так, только я вас очень попрошу — покрасьте его в оранжевый цвет, я терпеть не могу беспросветно-черного…»

Словом, речь идет о замечательном складе человеческого характера. Если бы все люди на земле были Володи, жизнь стала бы неузнаваемой. Мы забыли бы такие явления, как ссоры, драки, мстительность. Порядок на улице поддерживался бы дежурным звеном пионеров…

Но вернемся к стоянке «Оки» в родном порту. Володя Викторов возглавлял эти сутки вахтенную службу корабля. В его обязанности, в частности, входила встреча всех представителей берега.