В поисках пропавшего наследства - [5]

— Делай, как знаешь. Мне действительно необходимо немного отдохнуть.

Мы вышли на улицу, сели в карету и вскоре уже сидели перед камином в гостиной фамильного особняка семьи де Турмон.

— Моя дорогая, я прикажу приготовить комнату для тебя. — Женевьева кивнула в знак согласия. Мне казалось, что мою невесту что-то тревожит, но все мои мысли были заняты предстоящим походом в Россию.

— Поль, подойди ко мне, — попросила Женевьева.

Я подошёл, присел на пол рядом с креслом, в котором расположилась моя любимая, и положил голову Женевьеве на колени. Внезапно она наклонилась и поцеловала меня.

Я ответил на поцелуй, обнял её. Женевьева была не против и тогда произошло то, что и должно было произойти между двумя молодыми и влюблёнными людьми.

Через день мы снова были дома. Париж остался где-то там, в туманной дымке дождя.

Женевьева удалилась в своё поместье. Несколько раз я пытался встретиться с ней, но мне говорили, что она больна и никого не принимает. И вот за день до отъезда мне доложили, что меня желает видеть мадемуазель де Обинь.

На крыльях счастья я спустился в зал, где меня ждала моя Женевьева. Она подбежала ко мне, обняла и поцеловала в щёку.

— Милый Поль, как мне жаль расставаться с тобой, ведь я люблю тебя больше жизни. Мне хочется, чтобы ты помнил обо мне и там, в далёкой России. Возьми это. — Женевьева протянула мне прекрасный медальон со своим портретом, написанным придворным художником Давидом.

— Этот талисман будет хранить тебя от всех напастей и станет залогом нашей любви. Поль, прошу тебя только об одном: передай его старшей дочери и поклянись, что назовёшь её Женевьевой.

— Клянусь!

Машинально ответил я.

— Поль, я так волнуюсь за тебя, что не отдаю себе отчёта в том, что говорю. Ведь я пришла проститься с тобой. Я не смогу проводить тебя завтра: мои родители решили уехать на юг и я отправляюсь вместе с ними. Отъезд уже сегодня. Прощай, я всегда буду помнить тебя.

Зарыдав, Женевьева выбежала из зала, а я стоял истукан истуканом, потрясённый тем, что только что услышал.

Из оцепенения меня вывел шум отъезжавшей кареты, которая увозила моё счастье. Я выскочил во двор и только успел заметить, что экипаж скрывается за поворотом.

— Подождите. Женевьева, ради бога, подождите.

Я кинулся вдогонку, но карета уже исчезла из виду.

— Лошадь, скорее.

Я вскочил в седло и направился в поместье де Обинь. Однако фортуна решила отвернуться от меня: слуги сказали, что господа отбыли более двух часов тому назад.

Ничего не понимаю, если семейство де Обинь отбыло два часа назад, как же могла Женевьева быть у меня всего полчаса назад. Мне показали направление, куда они поехали и я попытался вернуть своё счастье. Для себя я решил, если я догоню Женевьеву, то немедля попрошу её руки и тогда, прощай Россия.

Однако всё было напрасно: мне не удалось настигнуть экипаж семейства де Обинь. В этот день я видел свою невесту в последний раз, но я ещё не знал об этом.

Через два дня меня зачислили в пятую бригаду армии императора, и началась моя новая жизнь, которая оказалась совсем не такой какой, как я её себе представлял. В одной комнате со мной проживал юноша одних со мной лет и одних взглядов на жизнь. Звали его Шарль де Вильмон и он являлся представителем славного дворянского рода. Вскоре мы подружились. Начало исполняться предсказание мадам Ленорман: я нашёл верного и преданного друга.

Времени на размышления о прошлом оставалось всё меньше и меньше: армейская жизнь только издали кажется такой романтичной. Все «прелести» этой жизни захватили меня и на некоторое время оторвали от грустных размышлений. Войско Бонапарта постоянно находилось в движении. Оставалось лишь одно, следовать со всеми в далёкую Россию. Лето 1812 года выдалось на редкость благоприятным: редкие дожди чередовались с приятным бризом. Наше войско подошло к Неману.

Дальше, за мостом, непонятная и такая загадочная варварская страна. Я всматриваюсь вдаль и думаю, что приготовила мне судьба там за мостом. Подъезжает император, и отовсюду раздаются приветственные крики.

— Да здравствует император!

— Франции виват!

Начинается переправа и вот мы уже на вражеской территории. Мы продвигались в глубь российской территории, а по мере продвижения стали сталкиваться с всё большим сопротивлением русских войск и населения. В нашей бригаде появились первые убитые и раненые. Однако господь берёг меня и моего друга Шарля. С боями был взят Смоленск, и мы двинулись дальше, направляясь к Москве. Август практически подходил к концу, когда наши войска остановились для принятия решающей битвы где-то под деревушкой со смешным названием Бородино. Дни стояли ясные и солнечные. Казалось, в такое время нужно любить, а не убивать друг друга. В ночь с 25 на 26 августа небо разрывали малиновые всполохи. Казалось, сама природа говорила нам, что вскоре прольётся большая кровь и многим придётся остаться здесь, на поле битвы. Практически никто не спал. Нами овладела какая-то неясная тревога, усиленная ожиданиями предстоящей битвы. Наступило утро 26 августа, которое изменило всю мою жизнь и показало, как была права мадам Ленорман. В этой битве был ранен Шарль, но мне удалось разыскать его среди раненых и убитых и вынести с поля боя в наш лазарет. Доктор посоветовал мне увезти друга подальше от места сражения.