У нас в Крисанте - [28]

Вперед пробирается приземистый мужик с пушистыми белокурыми усами и сует барину под нос какую-то бумагу:

— Мы пришли, барин, договориться по-хорошему. Хотим соединить все наши участки. Не желаем, чтобы они были разбросаны бог знает где, а нам пришлось бы клянчить у соседей волов и молотилку… Одним словом, сговорились заделаться помещиками…

— Что ты все сочиняешь, Апетри́кэ? Думаешь, если ты воскрес из мертвых, так тебе все можно? — взвизгнул барин. — Видно, забыл, как умолял меня, когда судился! Это по моему совету Паул Попеску предложил за несчастную твою землянку такие деньги, на которые можно было купить пару хороших волов… А ты заупрямился и не захотел уступить свой надел, чтобы Попеску мог перестроить мельницу. А ведь на эту мельницу приезжали бы мужики из семи сел! Заартачился и надсмеялся над своим барином. Вот он и отправил тебя на фронт, чтобы навсегда от тебя избавиться. Да, к несчастью, не избавился!

— Не суждено, видно, было ему от меня избавиться!

— А ведь пришло извещение, что ты убит на Волге. Как же ты воскрес?

— Воскрес, барин Кристу, воскрес! Я рассказал русским, что у меня свои счеты с барином Паулом Попеску, и они отправили меня обратно!

— Ты что, Апетрикэ, смеешься надо мной? А ну, убирайтесь вон отсюда! — заорал барин, стуча тростью по полу. — Вытолкайте их в шею! Томека, бандит, спусти собак! А может быть, ты с ними заодно? А ты, Гаврила, чего рот разинул и к земле прирос? Вышвырни их отсюда! Пришли грабить средь бела дня…

— Послушайте, барин, — вновь вмешался человек в огромной соломенной шляпе, — не те нынче времена, чтобы нас в шею выталкивали! Адвокат, а новые законы не знаете. Прочтите лучше эту бумагу! Ведь Апетрикэ теперь председатель Народного совета нашей деревни. Мы устраиваем коллективное хозяйство и хотим присоединить ваши пять гектаров, что у нас в деревне, к нашей общей площади.

Почувствовав себя в безопасности, Михэлука поспешно расстегивает пряжку ошейника и далеко отбрасывает цепь. Потом пробирается поближе к галерее и прячется за фонтаном. Там он лучше услышит и увидит, что скажет и сделает старый барин. Но тот не говорит ни слова, беспомощно разевает рот и весь дрожит. Потом вдруг роняет трость и, задыхаясь, хватается обеими руками за перила галереи.

— Вы не имеете права забирать мою землю! — сипит он. — Я сполна заплатил государству все налоги. Так почему же вы отбираете у меня землю?

— А мы, господин адвокат, пришли не отбирать, а по-хорошему договориться об обмене. Мы дадим вам такой же участок около пруда, — разъясняет Апетрикэ.

Но старый барин не отвечает. Он хрипит, шатается и падает как подкошенный на белые доски галереи.

— На помощь, барин умирает! — вопит тетка и, причитая, бросается к нему.

Дядя Гаврила отталкивает ее и пытается сам поднять барина на ноги. Но это ему не удается. Тогда он хватает барина за голову, тетка за ноги, и оба уносят его в комнату. Крестьяне стоят и смотрят с недоумением.

— Что это с ним? Может, доктора позвать?

Но Томека только ухмыляется:

— Комедию ломает… Это он, чтобы вы ушли и оставили его в покое!

— Хитрая лиса этот адвокат! — бормочет председатель, пряча бумагу обратно в карман. Затем он поворачивается к остальным и добавляет: — Согласится или не согласится, а землю мы все равно объединим.

Все молча направляются к воротам. Вслед за ними плетется и Михэлука. А Бенони, как нашкодивший и раскаявшийся кот, так и кружит вокруг братца, но Михэлука не обращает на него никакого внимания. Ведь во всем виноват этот трусливый обжора! Смотреть на него тошно. Пусть скажет спасибо, что Михэлуке неохота с ним связываться. А надо было бы ему как следует всыпать…

Глядя прямо перед собой, высоко подняв голову и насупив брови, Михэлука быстро проходит мимо своего двоюродного братца, стараясь шагать в ногу с Томекой.

— Значит, устраиваете коллективное сельское хозяйство? — спрашивает Томека мужиков.

— Устраиваем, — нехотя отвечает Апетрикэ.

Томека смеется:

— Вам хорошо — поделили между собой поместье Попеску и сами помещиками заделались.

— А почему бы и нет? Да и ты, Томека, был бы вместе с нами, кабы не ушел из деревни, чтобы слугой стать.

Томека останавливается и сердито сплевывает:

— Ты, Ила́рие, черт длинный, говори, да не заговаривайся! Разве сам не нанимался к Попеску? И ты и твои мать с отцом работали на барина не разгибая спины всю весну и лето за кусок мамалыги!

— Это раньше так было. А теперь совсем другая жизнь! У меня, например, пять погонов земли, на каждого ребенка по погону.

Томека меняется в лице и цедит сквозь зубы:

— Зачем ты мне сапогами в душу лезешь?

Но Иларие не унимается:

— Лучше ты, Некулай Томека, скажи, долго ли ты еще думаешь старому живодеру руки лизать? Мало он над тобой поиздевался?

Михэлука испугался: «А вдруг подерутся!»

— Вы дядю Томеку не трогайте, — кричит он, — а то я спущу псов и они вас всех загрызут!

Крестьяне останавливаются, переглядываются и смеются:

— Смотрите, какой богатырь! На́, малый, бери дубинку да держи ее крепко! А кто полезет драться — бей прямо по башке.

Не успел Михэлука опомниться, как в руках у него очутилась дубинка. А хозяин этой дубинки обнял Томеку за плечи и уговаривает: