Три года, тринадцать часов и пятьдесят девять минут - [3]

И теперь, хоть ты еще в сорока километрах отсюда и знать не знаешь о моем приезде, мне кажется, это очередная шутка. Я смотрю на экран телевизора, поставленного в зале прилетов, и на человека в капюшоне, буквально прилипшего к микрофону, и не верю ни единому слову.

В Лос-Анджелесе я читал, что возможен снег, призванный подарить жителям Суррея истинное новогоднее настроение, а ты сказала мне об обещанной низкой температуре… но чтобы циклон, метель и ураган? Чтобы за десять часов моего полета Англию замело настолько, что движение остановилось?

Мы кружили в воздухе полчаса, ожидая помощи при посадке. Никто, похоже, не ждал подобного. Неужто синоптики в первый раз за всю свою историю оказались правы?

Опять же, несвоевременно. И очень, очень неправдоподобно…

Впрочем, как бы там ни было, я все же долетел, моя девочка. И я в Англии — в часе езды от тебя. Ты читаешь свою «И эхо летит по горам», жалея о судьбе Мальчика-Колькольчика и его отца, ненавидя «пришельцев», срубивших столетний дуб, и находишься в сладком неведении. Тебе грустно, я знаю. Тебе одиноко — поэтому я здесь. И я сделаю все, Белла, чтобы больше такого не повторилось. Чтобы больше ни Новый Год, ни Рождество, ни какой иной праздник нам не пришлось встречать по две разные стороны океана.

Ради такого дела я даже сломаю собственный непокорный язык, подстроив его под британский акцент, и перееду сюда. В твою маленькую и уютную деревушку.

— Гражданам не рекомендуется покидать свои дома из-за сильных порывов ветра. Движение на дорогах, за исключением центральных улиц, парализовано, — монотонно, то и дело прикрываясь от сотни снежинок, сообщает диктор. Уже сам ненавидит свою работу.

Я не слушаю его сообщение до конца. И не стою на месте, как большинство зевак, недовольно обсуждая нелетную погоду.

Слава богу, не имея багажа — плюс спонтанных решений и быстрых перелетов, — прохожу через зону досмотра, практически на ходу доставая компьютер из сумки и складывая обратно.

Направляюсь к прозрачным дверям аэропорта, медленно кружащимся в ожидании прохожих.

На улице, куда выхожу, какая-то часть слов диктора подтверждается. Чертовски, не глядя на теплую куртку, холодно, и совсем, совсем ничего не видно. Лишь бесконечный поток шестиконечных звездочек, в своем танце проносящийся перед глазами. Их чересчур много, чтобы даже примерно предположить количество.

Но я-то знаю, Беллз, куда иду. И никакие снежинки помехой мне не станут, если ты ждешь. Тем более в такой вечер.

Двое таксистов — один помоложе, второй постарше — ждут своих пассажиров. Завидев меня, оба оставляю в покое капоты автомобилей. Но как только слышат, куда нужно ехать — оба, не сговариваясь, — открещиваются, взмахнув руками.

— Сорок километров и полчаса по проселочной дороге! Да вы что, сэр…

— Занесло, все занесло.

— Давайте в «Radison Blu», до него близко. А с утра уже в Суррей.

— Дело говорит. До отеля доедем.

Я мягко отвечаю им, что такой вариант мне не подходит. Что мне нужно в Суррей сегодня же, тотчас, и предлагаю двойной счетчик. Тройной.

— За город не выедешь, сэр, — уповая на мое благоразумие, объясняет один из водителей, — максимум до съезда на home-трассу. Но транспорт там сейчас в принципе не ходит.

Я изгибаю бровь:

— Оттуда пешком?

— Почти семь километров. В такую погоду опасно…

Замечание, конечно, дельное. Но это при условии, что все прежние Рождества он встречал дома, с семьей, а не через долгие, порой и многочасовые разговоры по скайпу.

За все это время у меня не было возможности приехать к Белле и встретить Сочельник с ней. Не было возможности увидеть ее лицо в момент получения подарка и лично подарить его, наблюдая за тем, как она в предвкушении рвет упаковку.

И елка, и шарики, и огонек ее камина… я летом всегда представлял, насколько чудесно сидеть возле него зимой, в самую главную ночь в году. И слушать треск поленьев, попивая из больших белых кружек горячий шоколад. С пятью — неизменно — зефиринками.

Картина теплая, не так ли? Ты бы на моем месте поступила так же, Беллз. Таксисты бы тебя не остановили…

— А если за каждый отдельный километр по двадцать фунтов? — я оглядываюсь вокруг, подмечая, есть ли где поблизости банкомат. Если пойдет такими темпами, моей наличности будет далеко не достаточно.

— Машина встанет, — качают головой оба, — только пешком. Там дорога все время прямо.

Я пожимаю плечами на их убеждения. Вытаскиваю бумажник, кивая на первое такси, чуть побольше.

— Тогда до проселочной дороги. Три счетчика.

Водитель согласно, хоть и малость озабоченно, кивает.

— Постараемся.

И садится в салон, заводя мотор.

Оставшееся время: три часа. У меня все еще есть шанс приехать вовремя.

…Я никогда не видел столько снега. Повсюду, вокруг, в каждом квадратном сантиметре. Это действительно сугробы до неба. Это действительно «снегоапокалипсис», как его только что окрестили на одной из радиоволн.

Мы едем медленно, едва передвигаясь, но зато едем. Мне достаточно тепло в салоне, играет тихая музыка, время от времени сменяемая сообщениями о блокировке определенных дорог, и в стекле, когда удается заприметить столбик с цифрами, я вижу, сколько километров осталось до конечной цели.