Странные происшествия у театра
— Вы говорите мне, что женщины безвольны! Твердите, что женщины слабы духом, глупы и невежественны и годятся лишь на то, чтобы сидеть дома и растить детей. — Дама на ящике из-под апельсинов сделала паузу и добавила: — Не очень-то справедливо по отношению к детям, верно?
В толпе засмеялись. Ивлин, которую всегда тянуло к суфражисткам, попросила Тедди: «Задержимся на минутку, ладно?» — и тот сразу остановился.
Какой-то мужчина выкрикнул:
— Место женщины дома! Вы что, против?
— Место — да. Но не ее тюрьма. С таким же успехом можно сказать, что место мужчины — контора, и отобрать у него право голосовать.
Снова смех. На этот раз Ивлин смеялась с остальными.
— Ой ладно! — подал голос немолодой джентльмен весьма апоплексического вида. — Женщине незачем голосовать! За нее голосует муж, а если она недовольна его выбором, так у нее есть сотня способов убедить его передумать. Вот оно, истинное влияние женщины, и избирательная урна тут ни при чем.
— Да неужели? — Суфражистка наслаждалась. Это было очевидно. — Довольно-таки жестоко по отношению к незамужним женщинам и вдовам, не так ли? Не говоря уже о мужьях. — Новый взрыв смеха. — Сомневаюсь, что ваши взгляды на истинное влияние женщин лестны для представителей обоих полов.
Молодая женщина в меховой шубке пробиралась сквозь толпу и остановилась недалеко от Ивлин.
— О-о! — простонала незнакомка, обращаясь к своему спутнику. — По-моему, эти женщины совершенно несносны. Разве леди может прийти в голову кричать в присутствии посыльных, стоя на дурацком ящике?
Ивлин возмутилась, открыла было рот, но Тедди коснулся ее руки.
— Не горячись, — сказал он и прежде, чем Ивлин успела заспорить, кивнул в сторону суфражистки на ящике. — А у нее неплохо получается, верно?
— По-моему, она великолепна, — заявила Ивлин.
— Ведь правда же, да? — откликнулась другая суфражистка — одна из тех, которые стояли перед толпой, раздавая листовки. Этой с виду было лет двенадцать. Длинные волосы под плоским клетчатым беретом распущены, улыбка до ушей. — Листовку не хотите? На следующей неделе у нас будет митинг у Альберт-холла — обязательно приходите, если вам интересно. Об этом написано в «Голосах женщинам» — стоит всего лишь пенни.
— Хорошо, — кивнула Ивлин, роясь в сумочке. Тем временем женщина на ящике из-под апельсинов доказывала слушателям несправедливость британских законов о разводе. Ивлин взяла купленный номер и нахмурилась, разглядывая первую полосу.
— Послушайте, — внезапно обратилась она к девушке, — вы, суфражистки, считаете, что у девушек должна быть возможность делать всё то же, что позволено мужчинам, правильно? Жить самостоятельно, получать дипломы об образовании, и… словом, что угодно. Верно?
— Боже! — громко высказался Тедди.
— Да, да! — согласилась девушка. — Но первый шаг — избирательное право. А остальное приложится, когда мы получим право голосовать, будем добиваться остального: государственных сиротских приютов, пенсий по старости и всякого там. — Ее бледное личико разрумянилось. — Знаете, как только женщины смогут голосовать, войны прекратятся раз и навсегда. Какая женщина согласится, чтобы ее сыновей посылали на убой?
— Вы, судя по всему, — сказал Тедди, — не знакомы с моей тетушкой Гвладис. Ивлин, родители наверняка уже гадают, куда…
За их спинами возмущенно взревела толпа. Ивлин обернулась. Суфражистка с ящика была явно чем-то потрясена, она держалась за щеку, приоткрыв рот. И вот уже на глазах у Ивлин в нее что-то бросили, суфражистка пригнулась, и снаряд пролетел мимо. Чистильщик сапог и продавец горячих каштанов, промышляющие по краю толпы, победно заулюлюкали.
Апоплексический джентльмен воскликнул:
— Прекратите, кому говорят! Как вы обращаетесь с дамой?
Продавец каштанов скорчил страшную рожу.
— Да иди ты! — И продолжал орать, обращаясь к женщине на ящике: — Будь ты моей женой, отведала бы у меня палки!
— Ивлин, — заговорил Тедди, — к моему великому сожалению, нам придется поспешить, если мы хотим успеть на встречу с родителями. Такими темпами мы рискуем пропустить первый акт.
— Да уж, — отозвалась Ивлин, но не сдвинулась с места.
— Сидела бы лучше дома — там тебе самое место! — надрывался продавец каштанов. Он набрал полную пригоршню своего товара, остывавшего сбоку от жаровни, и швырнул суфражистке в лицо. Она снова увернулась, но с ящика не сошла.
— Ивлин… — поторопил Тедди.
— А ну уймись, Джимми, ясно тебе или нет? — подала голос еще одна женщина, стоявшая на пороге лавки за их спинами. — Мы тут вообще-то слушаем эту леди!
