Трактат Сатаны. История Дьявола, рассказанная им самим - [60]

Как бы то ни было, тезис таков: Зло нельзя побороть Добром, победить его можно только самим Злом, ибо Зло, в конце концов, не поддается никакой логике, потому-то его нельзя объяснить и обосновать, а можно, дескать, творить его с чистой совестью, чтобы оградить от него других. Должен признать, что я редко встречал более красивое обоснование того, что человек может по праву принести другому человеку страдание. Я тебя убью, чтобы тебе не пришлось убивать меня, а поскольку я тебя избавлю от этого греха, то мне простится это в день Страшного Суда, и мы оба вместе будем вечно бродить по Небесному Иерусалиму. Да, так на самом деле думали когда-то и в соответствии с этим развили бурную деятельность, пока этой кощунственной ереси не положили с чувством справедливости и удовлетворения впечатляющий конец огнем и мечом.

Если люди чего-то вдруг возжелают, то они становятся способными к выдающимся достижениям духа, хотя, к сожалению, очень часто это происходит не в то время и не на том месте, но лучше мы окутаем это вечным покрывалом безмолвия, чтобы никто и никогда не узнал об этом. Так что я не хочу вспоминать дальше, как люди однажды даже уверовали в то, что в своей собственной сексуальности они открыли глубокий религиозный смысл, как они потом в наготе и экстазе взывали к своим богам, как они приносили им в жертву мужское семя и даже кровь женщин, поскольку, в конце концов, среди улиц в Небесном Иерусалиме на Древе жизни[83] написано, что оно ежемесячно приносит плоды, словно для того, чтобы какое-нибудь метафизическое существо увидело в этом что-то ценное. Я, скажем так, испытываю при этом только отвращение и не ощущаю потребности в такого рода жертвах, ибо чем они могут быть мне полезны.

Поэтому не буду скрывать, что меня злят людские празднества, и я презираю людей, а их сборища на дух не выношу, и что бы они мне ни жертвовали, будь это сожжение чего бы то ни было или подношение в виде хлеба, мне это отнюдь не нравится, и я терпеть не могу смотреть на эти изобильные благодарственные жертвы[84]. Сначала я негодовал также на то, что людям не хватало смирения и почтения, когда они пытались установить со мной контакт, однако со временем злость уступила место чувству сожаления именно о том, что люди до сих пор так и не научились не растрачивать то самое короткое мгновение жизни, которое отпущено им в этом мире, на бездумную суету без смысла и цели.

Мне абсолютно безразлично, какой вид сексуальности выберут в конце концов люди, будут ли они безудержны или стыдливы, каких партнеров и какие способы заниматься сексом они предпочтут, в любом случае я буду приветствовать, если при этом они будут оттачивать и улучшать свою сноровку и не отлынивать от трудов, ибо в стремлении к совершенству нельзя забывать о наслаждении, а люди должны хорошо себя чувствовать в моем мире, а за вечный труд и старания лучшей наградой является наслаждение. Однако их брачные ритуалы, какими бы сложными и экзальтированными они ни были и сколько бы сил ни отдавали этому люди, влияют на течение этого мира не больше, чем танец токующих глухарей на лесной поляне. Я хотел бы подчеркнуть, что это очень и очень мало.

Ну, коль скоро мы говорим о дурных привычках людей, то не хочу умолчать об еще одной, которая всегда раздражает меня в высшей степени, и я не смогу простить ее людям легко и быстро, тем более что прощение не входит в мои задачи, ведь для этих целей есть другие. Речь идет не только о великой дерзости, которую люди позволили себе, изготавливая для себя изображения Бога и Дьявола, хотя они не имеют сколько-нибудь правильного понятия ни о Боге, ни обо мне. Тут я хочу добавить, что ни одного из нас не видели они во всем нашем великолепии перед своими очами, более того, здесь речь идет к тому же о высшей форме наглости и самонадеянности, совершенно непростительной, поскольку они эти изображения строят по своему образу и подобию. В результате получается, что эти изображения в некоторых местах какое-то время почитаются, словно живые существа, их купают, натирают мазями и подносят им еду, что я нахожу сильно преувеличенным, так как ни Бог, ни я не считаем необходимым, чтобы к нам относились подобным образом.

Ведь я сам присутствовал при всем почти с самого начала и могу как очевидец заверить, что Бог отнюдь не является пожилым господином[85] [Книге пророка Даниила, с которой соотносятся эти и последующие высказывания Дьявола, сказано: «…воссел Ветхий днями; одеяние на Нем было бело, как снег, и волосы главы Его — как чистая волна» (Дан. 7:9); в немецком тексте буквально «der Alte» — «старик». — Прим. пер.], как об этом сказано, с развевающейся бородой и длинными белыми волосами, которые на голове Его словно чистая волна, и во время Творения не накидывал Он белое одеяние на свои плечи, чтобы утереться, если нужно, хотя это наверняка потребовалось после того, как Он вдохнул в человека дух свой. Я до сих пор испытываю внутреннее сопротивление, когда вспоминаю эту сцену. Но к изображению Бога люди приблизились хотя бы чисто символически, ибо их страх перед Ним, очевидно, был всегда велик, и, кроме того, им было категорически и неоднократно воспрещено создавать изображение Бога, так что они потом остановились на простом треугольнике, обрамляющем око в лучах славы и венце облаков. Ибо Око Господне всегда бодрствует и не спит никогда, кроме как в тяжелые дни Творения, но тогда у Бога действительно было очень много дел, и стоило это Ему большого труда, поэтому Ему требовался покой в ночи и, конечно, в седьмой день. Поскольку Бог создал мир, а люди хотели сделать Его изображение, подобное им самим, они представили Его себе в качестве архитектора мироздания, а потому снабдили Его циркулем, однако в то время они не подумали, что зодчему пристало иметь к тому же и молоток