Михаил Селезнев
Текст Писания и религиозная идентичность: Септуагинта в православной традиции
DOI: https://doi.org/10.22394/2073-7203-2019-37-4-192-211
В ДИСКУССИЯХ о православной идентичности особое место занимает противопоставление Септуагинты (LXX) масоретскому тексту (MT). Именно LXX была Ветхим Заветом Византийской Церкви, и это определило ее роль для православного мира как наследника Pax Byzantina. Поскольку же MT лег в основу как Вульгаты, так и всех протестантских переводов Нового Времени, LXX стала играть роль «знамени православия» сразу на трех фронтах: против иудеев, против протестантов и против католиков. Градус полемики достаточно высок и в настоящее время (о чем мы будем говорить в конце статьи), однако серьезный разбор проблемы невозможен без обзора и учета ее многовековой предыстории.
LXX и еврейский текст Библии в раннем христианстве и у Отцов Церкви
В начале н.э. в еврейском мире сосуществовали различные редакции библейских книг. На еврейском языке — масоретская (точнее говоря, протомасоретская) редакция, а также различные не-масоретские редакции, представленные, например, в свитках Мертвого Моря. На греческом — рукописная традиция, восходящая к старому греческому переводу (LXX), но также и так называемые гебраизирующие ревизии LXX, приближающие ее текст к MT[1].
Авторы Нового Завета, видимо, не придавали особого значения тому, какой тип ветхозаветного текста используется в цитатах. Так, в евангелии от Марка, а также в параллельных местах у Матфея и Луки Ветхий Завет цитируется по LXX, однако в «особом материале» Матфея (не имеющем параллелей у Марка и Луки) преобладают цитаты, близкие к MT и возможно восходящие к гебраизирующим ревизиям.
Впервые обвинение в адрес иудейских книжников, что они сознательно исказили мессианские пророчества Ветхого Завета (прежде всего, Ис 7:14), прозвучало у Иустина философа в «Диалоге с Трифоном иудеем» (ок. 160 г. н.э.). Еврейского языка Иустин не знал, поэтому его обвинения адресованы не MT, а авторам ревизий, которые «не признают, что Семьдесят старцев во время Птоломея, царя египетского, правильно сделали перевод и стараются перевести по иному» («Диалог…», 71). Впоследствии православные богословы Нового Времени подхватят обвинения Иустина, но при этом поймут их так, как будто он сравнивал MT с LXX.
Сам Иустин пользуется рукописями весьма разного происхождения и качества. Нередко, например, он просто берет ветхозаветные цитаты из книг Нового Завета. Однако, как показал Доменик Бартельми в отношении малых пророков, там, где Иустин цитирует их не по Новому Завету, а по ветхозаветным рукописям, он обычно использует как раз не LXX, которую защищает, а гебраизирующие ревизии[2]. Доказывая превосходство LXX, Иустин обвиняет иудеев в том, что они убрали мессианские чтения в книгах Ездры, Иеремии и в 95 псалме («Диалог…», 72-3), но упомянутых им «убранных» чтений нет и в рукописях LXX; очевидно, речь идет о христианских добавках в какие-то манускрипты, современные Иустину.
Представление о богодухновенности LXX возникло еще в грекоязычном иудаизме («Послание Аристея», Филон). Начиная со II в. оно становится общепринятым у христианских писателей[3], — как и обвинения иудеев в порче мессианских мест Писания[4]. По-видимому, однако, вплоть до Оригена полемисты, не зная еврейского, считали, что в «искажениях» мессианских мест повинен не еврейский текст и его переписчики, а именно соперничающие с LXX авторы альтернативных греческих переводов. После того, как Ориген создал свои Гексаплы («шестистолпные таблицы»), расположив в параллельных столбцах MT, LXX и ревизии, обвинения в порче стали адресоваться уже не авторам ревизий, а самому еврейскому тексту[5].
На этом фоне совершенно парадоксальным кажется решение Оригена «исцелить», т.е. поправить, рукописную традицию LXX через обращение к еврейскому тексту и к ревизиям. В редакции LXX, которая получила название оригеновой, он, во-первых, помечает «обелом» (÷) те места, которые в греческой Библии являются «лишними» по сравнению с еврейским, во-вторых, добавляет из ревизий, пометив «астериском» (※), те места, которых в LXX «недоставало» по отношению к еврейской Библии, в-третьих, исправляет значительную часть имен собственных по еврейскому оригиналу, и в-четвертых, зачастую даже меняет порядок слов в греческой Библии, чтобы приблизить ее к еврейской. Оригенова редакция повлияла, так или иначе, на всю рукописную традицию LXX.
Однако Ориген был далеко не одинок в своем интересе к еврейской Библии: об этом свидетельствует тот факт, что писцы последующих столетий переписывали Оригенову редакцию, копировали фрагменты Гексапл и отмечали чтения гебраизирующих ревизий на полях библейских рукописей. Отцы Церкви ссылались на эти чтения в своих трудах. Позднее копирование Гексапл в Византии прекращается, а интерес с гексапларным чтениям идет на убыль. Скорее всего, это связано не с проблемами библейской текстологии, а с осуждением Оригена на Пятом Вселенском Соборе (553 г.). Заслуживает внимание, что отцы Собора, инкриминируя Оригену целый букет заблуждений, не включили «гебраизацию» LXX в список обвинений — это явно не рассматривалось как догматически значимое деяние. Возможно, не случайно, что наиболее сохранные списки оригеновой редакции LXX дошли до нас благодаря сирийской традиции, которая порвала с византийской Церковью еще до Пятого Вселенского Собора.
