Трактат Сатаны. История Дьявола, рассказанная им самим - [171]

Я был удовлетворен, хотя мне сначала пришлось смириться с тем, что «Новая религия» все успехи записала на свой счет, причем торжествовала так нагло, что мне потребовалось немало усилий, чтобы сдерживать свой вспыхивающий время от времени гнев. Однако, с другой стороны, было весьма забавно наблюдать, как император и римский папа вцеплялись друг другу в волосы, чтобы доказать, кто направляет меч, и по чьему указу он это делает, при этом императоры на первых порах даже вдавались в теологические дебаты на любые темы и смогли добиться некоторых успехов, пока, наконец, не поняли, что меч из чистого металла, если хорошо им владеть, всегда превосходит словесное оружие.

Эти вечные споры имели и свои хорошие стороны, даже когда они иногда нарушали единство Империи и Порядка, но я принимал и это обстоятельство, иначе мне пришлось бы тут же отказаться от идеи соревнования, чего я не мог допустить ни при каких обстоятельствах. Возможно, я повторяюсь, но нигде и никогда не идет речь о власти ради власти, важно, чтобы ею пользовались правильно и со смыслом. А люди способны к поистине великим делам, если их довести до крайности, поэтому никто не может чувствовать себя уверенным в своей власти, а должен постоянно и каждодневно добиваться ее, преодолевая любые препоны. А чтобы дух власти не ослабел, я приготовил для Империи новое испытание, и опять в лице народа с Востока[244].

Я хочу быть честным и должен, к стыду своему, признать, что на этот раз кое-какие нити ускользнули из моих рук, хотя этот народ имел четкое и ясное задание, а именно — потрясти до мозга костей империю этого озверевшего пророка из пустыней Юга, так как его наглость и власть чересчур возросли. Но народ с Востока, к сожалению, не строго придерживался полученного задания, что вполне может произойти, когда используешь варваров для ускорения хода истории, но в этом, моем мире приходится считаться с определенными потерями, что мне крайне неприятно, но в интересах общего замысла не может быть изменено.

Во всяком случае, народ с Востока напал на последователей пророка с Юга, и никто и ничто не могло их удержать, и ничего не осталось от роскоши и великолепия южных городов и дворцов. Конечно, тут можно попенять, что в результате погибли люди и идеи, с помощью которых можно было бы сделать мир совершеннее, но я приберегу сожаления, ибо нет у меня сочувствия к культурам, которые не выдерживают испытаний, ибо потерпевший крах сам несет за это ответственность. От этой странной религии и еще более странного пророка я не ждал тогда, да и не жду сейчас никакого серьезного вклада в дело совершенствования этого, моего мира, ибо как может мир стать совершенней, если женщин запирают в доме и на голову им натягивают покрывало? Так что вполне справедливо, когда над учениками такого пророка господствуют другие.

Я всегда говорил, что не очень-то задумывался о человеке, как таковом, их много, и каждый отличен от другого, и меня не сделало бы несчастным, если бы их было немного меньше, ведь совершенство мира исключительно вопрос качества, а не количества, поэтому особой роли не играет, когда и как предаваться вожделению, в шкафу или на ковре. Но это — мое замечание на полях.

Как я уже сказал, человек меня особенно не интересует, по мне, он может иметь голубые глаза или карие, или быть вообще без глаз, мне также безразлично, красит ли он себе волосы или бреет голову наголо, и потому я в этом смысле не делаю различия между мужчинами и женщинами, и мне не интересно, кто из них в какой момент верховодит. Но должен сказать, что я постепенно разочаровался в женщинах моего мира, ведь я доверил им совершенно особую власть, с которой они просто не знают что делать. Здесь я имею в виду воспитание, которое всегда находится в руках женщины, после того как она родила и вскормила ребенка.

Кто, кроме женщин, может направить человека на путь истинный, вооружить его всем необходимым для того, чтобы не просто выстоять в этом мире, но и преобразовывать его? Кто, в конце концов, сможет подготовить человека к выполнению его истинной задачи, а именно — сделать этот, мой мир более совершенным? Такая власть в руках женщин сильнее, чем все слова и все виды оружия вместе взятые, ибо дитя у груди матери есть не что иное, как пустой сосуд, который вместе с молоком вбирает в себя все то, что позднее и делает из неразумного ребенка человека. Бог, правда, придает человеку от рождения наследный грех, но не более того, потому человек оказался бы беспомощным в мире, которому нет до человека дела (поскольку и мой мир создан не для человека), если его не воспитать и не подготовить соответствующим образованием, и именно этим человек отличается от животного.

Ничего не может человек, ни на что он неспособен, он слаб и беспомощен, когда, покинув надежное и теплое чрево матери, он оказывается вытолкнутым в холодный и жестокий мир, не будучи к этому подготовленным, хотя времени на подготовку у него было достаточно. К тому же предварительно не спросили его согласия, иначе в большинстве своем люди, наверное, отказались бы, особенно если его просветить, что его ожидает впереди в этом мире