Трактат Сатаны. История Дьявола, рассказанная им самим - [161]

Таковым было послание к правителям на Западе, которое я дал народу с Востока, чтобы он бросил вызов Империи. Но, как мы уже говорили, только восприятие людей создает основу их собственного мира, таким образом, вызов только тогда становится вызовом, если он таковым воспринимается, а шансы среди всех рисков распознает лишь тот, кто действительно хочет[232] их распознать.

Правители на Западе были ко всему этому слепы и глухи, сами они заботились скорее о том, как другой мир будет выглядеть в их сокровенном, или каковы подлинные взаимоотношения между Богом-Отцом, Сыном и Святым Духом, о чем можно спорить, приводя массу самых изощренных аргументов, но это никак не улучшает положение в этом, моем мире, скорее даже ухудшает его, хотя спорщиков это меньше всего волнует, так как каждый считает, что он здесь находится временно, на пути в лучший потусторонний мир. Именно поэтому я критикую правителей, коль скоро они не могут устоять перед соблазном религии, поскольку сами подвержены опиуму, который, вообще-то, всегда и исключительно предназначался для масс.

Теперь я хочу укоротить длинную историю и рассказать en gros, что было дальше, так как постепенно у меня стала вызывать скуку история о падении культур: правители на Западе не выдержали великого испытания, причем хочу особо подчеркнуть, не проявив при этом никакого героизма. Одним из последних усилий с их стороны была попытка разбить варваров с помощью варваров. Удача в битве некоторое время менялась, тысячи людей погибли у каждой из противоборствующих сторон, некоторые нашли свою смерть случайно, оказавшись не в том месте, где им следовало находиться, что само по себе можно принять за происки Зла, так что мой старый добрый друг Смерть с полным правом отправил их в «необходимое Небытие». Однако только тогда, когда князь степного народа с Востока не восстал однажды от вполне заслуженного сна после своей свадьбы, его народ был наконец побежден, изгнан и рассеян по степи, где он вновь смог собраться с силами для новых набегов. Но победоносные варвары с Севера, напротив, почувствовали свою силу, объединились с «Новой религией» и заняли место potentes, т. е. сами стали править.

Я никогда не принадлежал к тем, кто высокомерно судил о бастардах, я‑то точно знаю, что только помесь всегда, дает что-то новое, весь вопрос в том, чтобы была правильная смесь. Во всяком случае, исторической задачей любой поверженной империи были бы воспитание и образование варваров, чтобы они осознали, какое чудное наследие им уготовила судьба. Однако Империя была давно уже ослаблена изнутри; после расцвета, роста и зрелости она окончательно перешла в стадию загнивания и распада, а коль душа погибла, то начинает болеть и разум.

К самым запутанным деталям человеческой истории относится то, что именно «Новая религия» сочла себя призванной сберечь определенные традиции старой Империи, поскольку за это время ее представители сами почувствовали себя принадлежащими к potentes и привыкли к привилегиям, которые дает власть, пусть в начале это была власть исключительно над людскими душами. «Новая религия» поняла, что человеком владеет тот, кто распоряжается его душой. Так ей удалось, пусть это потребовало некоторого времени и усилий, проникнуть в души варваров, при этом в качестве самого действенного инструмента выступала не надежда на обретение Рая в другом мире, а страх перед вечной карой и мучениями в Аду, что, вероятно, можно объяснить тем, что благоденствие Империи уже казалось им Раем на земле, к благам которого можно было приобщиться и попользоваться ими путем простого грабежа без помощи Бога. Потеря такого богатства должна была казаться им самой страшной карой, из чего можно вынести урок, что зависть и сребролюбие одинаково годятся для миссионерства, если проявить достаточную внутреннюю твердость в применении подобных инструментов.

Я не хочу здесь останавливаться на том, что «Новая религия» своими тогдашними успехами обязана только тому обстоятельству, что страх людей[233] передо мной, Дьяволом, явно превосходил их надежду на Бога, что могло бы меня обрадовать, но на самом деле мне это было неприятно, ибо люди должны выполнять стоящие перед ними задачи не столько из боязни наказания, сколько из глубоко осознанной необходимости, не говоря уже о любви и симпатиях. Я тогда действительно не мог радоваться, потому что Бог, не удовлетворившись тем, что отвлек людей от исполнения своего долга в этом, моем мире на Западе, начал к тому же атаку с Юга, где в общем-то ничего не было, кроме песков пустыни.

И снова Бог точнейшим образом спланировал свои действия и тщательно претворил их в жизнь, правда, на этот раз Он не послал Своего Сына на землю, который после полученного опыта наверняка отказался бы от этой миссии, а Бог не хотел споров в собственном семействе, которые могли также повредить Его планам. Поэтому на этот раз Он прибегнул к старой проверенной тактике, которую уже неоднократно применял в былые времена: Он отыскал человека, хотя мне до сих пор неведомо, какими критериями Он руководствовался, к которому Он обратился, и не принимая никаких возражений, продиктовал ему актуальное на тот момент Послание и дал задание возвещать его везде и каждому, даже если его не захотят слушать.