Трактат Сатаны. История Дьявола, рассказанная им самим - [157]

Тут я должен признаться, что и я, к сожалению, дал ослепить себя внешним блеском Империи, мрамором и золотом, роскошными зданиями, подобных которым я в этом мире нигде еще не видел, уровнем науки и техники, утонченной культурой жизни. Ослепленный этим блеском, я долгое время не замечал, а может быть, не хотел замечать, что властители в этой Империи еще более алчны, чем обычно бывают властители везде и во все времена. Для них Империя ничего не значила и служила только для того, чтобы защищать и преумножать их собственное богатство. Они желали оставаться в своем замкнутом кругу и не допускали к себе никого, даже если это были достойные и способные люди, хотя весь мир тем временем стал понимать, что правители лишь тогда остаются у власти[224], когда привлекают к себе лучших представителей человеческой породы, пусть даже только для того, чтобы не позволить этим самым humiliores взрастить в своей среде вождя.

Но олигархи Империи сами решили свою судьбу, они ослепли и оглохли к нуждам простых людей. Они ничего не желали знать о бедности своих крестьян, ремесленников и рабов, что в принципе понять можно, ибо бедность грязна и отвратительна, так что ни одно существо, обладающее вкусом и образованием, не приблизится к ней по доброй воле, но мне не остается ничего иного, как постоянно спускаться в глубины человеческой жизни, если я хочу двигать вперед этот мир. А ведь это должно было стать заботой властителей Империи. Я, Князь мира, дал им власть для того, чтобы они совершенствовали этот мир, и, стало быть, это их вина, что они не сумели правильно распорядиться властью, поэтому никто не должен потом приходить ко мне жаловаться на свою судьбу.

Подлинный разум власти заключается в том, чтобы знать о ней и не всегда показывать, так как даже из бессилия возникает своеобразная сила, когда она осознает себя. Пусть олигархи жестоки и своенравны, этого от них ожидает каждый, ибо для того и власть, но она никогда не должна быть заносчивой, она всегда должна оставлять бедным и слабым хотя бы искру надежды на то, что и они смогут однажды приобщиться к олигархам.

А что же humiliores? Они знать ничего не знали ни об Империи, ни о ее разуме, ни о ее душе — сильные мира сего принесли им лишь разящий меч, а не облагораживающую культуру. Да, я ошибся, даже очень ошибся, и хочу здесь и сейчас заявить со всей ответственностью, что и народные массы значили для меня очень много, и я всегда настоятельно советовал этим олигархам никогда не пренебрегать массами и их благополучием. Пусть меня поймут правильно, дело не в том, чтобы сделать отдельного человека богатым, счастливым, здоровым, молодым и красивым, в конце концов, человека побуждает к действиям понимание собственных недостатков, иначе что получил бы мир, если бы его населяла банда самовлюбленных нарциссов[225], которые мечтали бы только о том, как превратить весь мир в ландшафт с озерами и прудами, чтобы им почаще можно было любоваться своим отражением в воде.

Нет! Кто постоянно внушает массам, что они могут стать равными сильным мира, тот совершает страшнейший из всех грехов, и этот грех не может никогда снискать прощения ни пред лицом Бога, ни, тем более, пред моим. Я никого не хочу призывать к тому, чтобы равняться с массами больше, чем это необходимо, и мне понятно настойчивое желание очиститься самым тщательным образом как внешне, так и внутренне, не забыв при этом ни одной частички души и тела, после любого контакта с ними. Я же говорю совершенно о другом, когда утверждаю, что массы и их благосостояние всегда значили для меня очень много, и хочу это объяснить.

Ad primum, массы всегда были и будут составлять большинство в человеческом обществе, поэтому их из-за одного количества нельзя оставлять без внимания, даже если их качество не представляет интереса. Однако мы все хорошо знаем, что мы никогда не можем точно определить, когда количество переходит в качество — новое, другое качество, — поэтому все-таки мы должны оставаться бдительными и подготовленными.

Ad secundum, коль скоро основным свойством масс является их количество, то мы не хотим и не можем исключить, что где-то в этих массах таится маленький квантик качества, более того, мы должны уверенно исходить из этого. Пусть это случайность, но в моем алгоритме ничто не предусмотрено с такой надежностью, как случай. Поэтому китайцы правильно поступали, когда своих правителей избирали не по праву крови[226], а по праву образования, но это уже совсем другая история.

Ad tertium, из всего этого следует, что правители должны постоянно отфильтровывать качество из масс, чтобы их количество не представляло опасности, ибо с количеством можно обходиться по–разному, например разделять и властвовать. В заключение скажу, что всегда полезнее было не уничтожение самых умных и сильных представителей масс, а милостивое предоставлять им места в кругу сильных и могущественных, ведь они-то лучше всех знают, как можно управлять массами.

Империя и ее властители ничего из этого не усвоили, они не давали себе труда привлечь массы на свою сторону, они держали при себе разум и дух и ревностно оберегали свое богатство. Это было их большой и непростительной ошибкой, когда разум и душа говорили о свободе, образовании и благосостоянии, а массы по-прежнему жили, как и раньше, в нищете и страдали от эксплуатации, не имея ни капли надежды на то, что что-то изменится. Можно все повернуть, как хочется, можно превозносить уровень богатства и знаний, которого Империя достигла за долгие годы своего господства, но пропасть между правителями и массами становилась все глубже, а правители слишком поздно заметили, что мечом и золотом можно расширить границы Империи, но сохранить ее надолго не удастся.