Светильник, зажженный в полночь, и другие пьесы - [76]

. Я желаю, чтобы меня защищали мои защитники. Не торопитесь препроводить меня на казнь раньше, чем они успеют ко мне добраться.

СУДЬЯ ПАРКЕР. Обвинение может пригласить первого свидетеля.

ДЖОН БРАУН (с усилием приподнимается на носилках; насмешливо, а под конец — с презрением). Виргинцы, когда меня брали в плен, я не просил сохранить мне жизнь. Если надо мной чинят суд ради проформы — суд ради того, чтобы осудить на казнь, — не утруждайте себя напрасно. Вы алчете моей крови? Вы можете пролить ее в любую минуту и без такого посмешища, как этот суд. (Становится на колени на носилках).

СУДЬЯ ПАРКЕР. Суд продолжается. Мистер Хантер, прошу вас пригласить первого свидетеля.

^{Действующие лица застывают на местах, свет быстро меркнет. Барабанная дробь. Хантер быстро переходит на игровую площадку, где находятся губернатор Уайз, полковник Вашингтон и другие, площадка тем временем освещается.}

ХАНТЕР. Он точно ртуть. Его никак не ухватишь. Только соберешься придавить его буквой закона — а он уже ускользнул и через минуту встает вновь, облеченный в такие моральные доспехи, что нравственное превосходство остается за ним, а за мной — только юридическое. Лежит себе на носилках, но всей видимости безучастный к тому, что происходит вокруг него, однако в самый нужный миг поднимается и произносит громовую речь. Причем обращена она не к судье, не к присяжным — даже не к публике в зале. Через репортеров, присутствующих на суде, он обращается к городской толпе и к земледельцу в поле… Он всеми правдами и неправдами пытается затянуть слушание дела и вынудить нас отложить его до весенней сессии. Но этого я не допущу. Суд будет продолжаться, шаг за шагом, день за днем, и в точном соответствии с тем, как мною намечено.

^{Слышится барабанная дробь. Действующие лица застывают на месте, свет меркнет, и освещается площадка, изображающая тюремную камеру Джона Брауна. Входят Деннис и Ботс.}

БОТС. Хорошие новости, капитан Браун. Мы располагаем данными, которые неизбежно повлекут за собой отсрочку судебного разбирательства до весенней сессии.

ДЕННИС. И дают все основания надеяться, что вам сохранят жизнь.

ДЖОН БРАУН. Что это за данные?

БОТС (вынимает из кармана бумаги). Показания, данные под присягой по всем правилам и неоспоримо подтверждающие, что на протяжении нескольких поколений в вашей семье по материнской линии наблюдаются случаи умственного расстройства. Мы представим суду возражение по делу, которое возбудил штат Виргиния против Джона Брауна, и…

ДЖОН БРАУН. Вы не воспользуетесь этими доказательствами. Я запрещаю вам выставлять в качестве моего оправдания невменяемость.

ДЕННИС. Но такое оправдание спасет вам жизнь!

ДЖОН БРАУН. И нанесет ущерб делу, которому я служу… если нападение на Харперс-Ферри сбросят со счета как бредовую выходку сумасшедшего. Не сумасшествие, а рабство предмет этого судебного разбирательства. Я знал, что делаю, и готов нести ответственность за свои поступки.

БОТС (с неприятным оттенком в голосе). Вот что я вам скажу, мистер Браун. Мы — ваши защитники, и наша забота — постараться спасти вам жизнь. И только. А не служить интересам вашего дела.

^{Слышна барабанная дробь. Джон Браун, Ботс, Деннис и Хантер переходят на площадку, изображающую зал суда, которая между тем освещается. Последние слова Ботса и его речь, обращенная к судье, следуют без перерыва во времени.}

Ваша честь, я и мой коллега хотели бы предъявить суду важные свидетельства относительно разбираемого дела. Подсудимый строжайшим образом запретил нам представлять их, тем не менее мы поступаем вопреки его указаниям. Мы намерены представить суду возражение против иска, предъявляемого штатом Виргиния к Джону Брауну, на основании серьезных подозрений в невменяемости подсудимого. Я представляю суду показания, данные под присягой по всем правилам и неоспоримо подтверждающие, что в семье Джона Брауна по материнской линии существует наследственная невменяемость.

^{Передает судье Паркеру письменные свидетельства. Хантер с досадой швыряет на стол свои бумаги.}

ДЖОН БРАУН. Да. Это правда. Действительно, в моей семье по материнской линии существует невменяемость — как, впрочем, и во многих других семьях у нас в стране. Я, однако, избежал этого недуга и не позволю, чтоб вы навязывали суду вопрос о моей невменяемости. Судите меня за преступление, в котором меня обвиняют! Пусть меня либо объявят невиновным в этом преступлении и освободят, либо объявят виновным в этом преступлении и повесят. Но вам не удастся зачеркнуть то, что составляет смысл моей жизни, объявив меня сумасшедшим. Не пытайтесь уйти от сути дела! Судите меня за содеянное!

^{Барабанная дробь. Свет быстро гаснет, и освещается площадка, на которой находятся губернатор Уайз, полковник Вашингтон и другие. Они приходят в движение.}

ГУБЕРНАТОР УАЙЗ (выбирает одно из многих писем. Читает с нарочитой выразительностью, что придает его словам мрачноватый юмор). А вот извольте-ка послушать это. «Губернатору Уайзу. Сэр, две мои дочери покинули дом, примкнув к отряду юных виргинок, чья цель — освободить Джона Брауна. Их всего шестнадцать человек, но у каждой под широкой нижней юбкой спрятан порох, к которому ведет фитиль. Если их поймают, они намерены подорвать себя, причем сила взрыва будет столь велика, что от Виргинии не останется камня на камне… Если вы нападете на след этих девиц, прошу вас вернуть их обратно, пока их не разорвало на части, а с ними — сердца многих достойных виргинцев. С искренним уважением, встревоженный родитель».