Светильник, зажженный в полночь, и другие пьесы - [74]

ПЕРВЫЙ РЕПОРТЕР. Значит, вы считаете себя орудием в руках провидения?

ДЖОН БРАУН. Да, считаю.

^{_{Джон Браун — Эдвард Биннс. Театр Гатри, Нью-Йорк, США, 1967.}}

ХАНТЕР. Капитан Браун, это пустая риторика. Не о рабстве речь, а о вашем набеге на мирное и беззащитное поселение.

ПОЛКОВНИК ЛИ. Вы нарушили мир…

ДЖОН БPАУН. Мир? Для меня мира нет, идет война. Война с рабством. И она не кончится на Харперс-Ферри.

ХАНТЕР. Это — ваша личная война, капитан Браун, ваша частная затея. Закон нашей страны санкционирует институт рабства. Закон нашей страны…

ДЖОН БРАУН. Тем самым обращается в беззаконие. Долг честного человека — не подчиняться несправедливым и бесчеловечным законам.

XАНТЕР. Это анархия! Когда частное лицо…

ГУБЕРНАТОР УАЙЗ. Какой принцип служит для вас оправданием ваших действий?

ДЖОН БРАУН. Золотое правило: не делай другому того, чего не желаешь себе. Мне жаль несчастных, томящихся в рабстве, которым некому помочь.

ГУБЕРНАТОР УАЙЗ. Золотое правило! И при том вы забираете у полковника Вашингтона лошадь и повозку.

ДЖОН БРАУН. Неужели вам нужно объяснять, что у нас было на них больше прав, чем у полковника Вашингтона на его рабов? Чей грех страшнее — мой, когда я забираю у него лошадь на войне, или его, когда он похищает детей из материнской колыбели? Разве по-божески то, что закон для одного не есть закон для каждого?.. Где они, мои бедные, страждущие братья и сестры? Можете вы сказать? Не человек ли я, не брат ли им?.. Непременно запишите дословно все, что я говорю.

ГУБЕРНАТОР УАЙЗ. Кто впустил сюда репортеров? Что они тут делают?

ПОЛКОВНИК ВАШИНГТОН. Я вас предупреждал.

ДЖОН БРАУН. Это вы — воры и разбойники. В стране четыре миллиона рабов. Триста лет вы продаете то, что ими заработано, и кладете себе в карман. Если считать, что наемный работник приносит хотя бы пятьдесят центов дохода в день, — значит, вы каждый день крадете два миллиона долларов у самых сирых, самых убогих, самых обездоленных братьев моих и сестер. Вы крадете мужей у жен, жен у мужей, вы крадете детей у родителей. Вы сделали из людей домашний скот, чтобы похитить у них душу. Так кто же, скажите, вор и разбойник?

ГУБЕРНАТОР УАЙЗ. Капитал Браун, серебро ваших волос обагрила кровь содеянных вами преступлений. Конец ваш близок. Вам бы теперь подумать о душе.

ДЖОН БРАУН. Губернатор Уайз, каков бы ни был срок, отпущенный мне на земле, — пятнадцать месяцев, пятнадцать дней или пятнадцать часов, — я готов к кончине. Разница между сроком, отпущенным мне и вам, ничтожна. А потому я вам говорю: готовьтесь. Я готов.

ГУБЕРНАТОР УАЙЗ. Уйдем отсюда.

ПОЛКОВНИК ВАШИНГТОН. Вы сами навлекли это на себя.

ХАНТЕР (обращаясь к репортерам). Идемте.

^{Репортеры медлят.}

Идемте же. Вас пустили сюда из любезности.

ПЕРВЫЙ РЕПОРТЕР. Простите, еще минуту. (Обращаясь к Джону Брауну). Если вам есть что еще сказать, я все изложу в точности.

ДЖОН БРАУН. Скажите, что я пришел сюда не грабителем, не разбойником, не смутьяном. Скажите, что единственная причина, которая привела меня сюда, — это слезы угнетенных. А южанам скажите также, что им неминуемо предстоит все же решать этот вопрос — я говорю о негритянском вопросе, — ибо это еще не конец.

^{Свет над площадкой, изображающей казначейскую, быстро гаснет, наступает полная темнота. В темноте Кейджи и оба репортера уходят. Губернатор Уайз, Хантер и остальные переходят на одну сторону сцены, и эта площадка освещается.}

СЕНАТОР МЕЙСОН. Какой бы суд ни судил его — виргинский ли, федеральный ли, — его все равно признают виновным и приговорят к виселице. Так почему бы нам не передать его дело Федеральному правительству? Вынудим их заняться за нас черной работой — вынудим их повесить за нас Джона Брауна!

ХАНТЕР. В федеральном суде до весенней сессии его дело даже не пойдет в производство. Вы слышали голос Джона Брауна. Можем ли мы допустить, чтобы этот голос раздавался так долго? А вот если судить его в Виргинии, можно будет начать слушание дела в ближайшие же дни.

ГУБЕРНАТОР УАЙЗ. Но кто же будет выступать в качестве обвинителя? Наш досточтимый главный прокурор? Да у него от спиртного мозги превратились в губку.

ПОЛКОВНИК ВАШИНГТОН. Я точно знаю, кто должен выступить обвинителем. Необходимо только, чтоб вы, губернатор Уайз, назначили этого человека прокурором штата Виргиния по особо важным делам.

ГУБЕРНАТОР УАЙЗ. Кто же это?

ПОЛКОВНИК ВАШИНГТОН (указывая на Хантера). Стряпчий Эндрю Хантер.

ХАНТЕР. Ну нет, спасибо! Вы видели, что тут творилось в присутствии этих двух репортеров. Закон был на нашей стороне, и все же старику удалось представить нас в самом нелестном свете. У меня нет ни малейшего желания позволить ему поливать меня грязью.

ПОЛКОВНИК ВАШИНГТОН. Вы ставите ваши узкие интересы выше интересов Юга. Я вас считал человеком более широких общественных устремлений.

ХАНТЕР. Вы толкаете меня на поступок, который, быть может, дорого мне обойдется.

ПОЛКОВНИК ВАШИНГТОН. Да. Может быть, дорого. И все же не столь дорого, как обойдется нам крушение рабовладельческого хозяйства. Как и Джон Браун, вы сознаете, что рабовладельческие и нерабовладельческие штаты находятся в состоянии войны — до поры до времени тайной, но не за горами то время, когда она станет явной.