Суперпрочность - [103]

Бель аргумент с заработком никогда не убеждал, а вот «своих защищает» — это сильно! Босса она немножко простила, хотя имя Влад к этому не располагало. Позвонила Катьке, которая ждала её отчёта о первом дне.

— Что ты так поздно? — удивилась подруга.

— Только закончили, — устало сказала Белка.

— Вы же в девять утра начали! Трудовым кодексом, как я понимаю, там и не пахнет!

— Не пахнет. Хорошо ещё, не бьют. Пока не бьют, — ответила Бель и вкратце рассказала про день всё, вплоть до поддержки груди, чтобы потом не было вопросов, почему она расторгла контракт после первого этапа.

— Так, Белка! Булавки в тапке без внимания оставлять нельзя. Это девки вредные тебе подложили, из зависти. Зубы придётся показывать, — сказала Катя серьёзно.

— Кать, какие у меня против них зубы? Я реву уже в первый день съёмок, как соплячка. Они на этом всём, как я понимаю, собаку съели, котом занюхали!

— В том-то и дело, что ты новенькая, значит, тебя так «прописывают». Спустишь с рук, потом будешь вечно оплёванная ходить! Я семь школ сменила, знаю правила! Поэтому завтра привезёшь им в подарок обеим по упаковке булавок, гламурных, с разноцветными кругляшками на концах.

— Это ещё зачем? И где я их возьму среди ночи? — удивилась Бель.

— Я сейчас через магазин проеду и тебе привезу. Это важно, Белка! Скажешь: «У меня для вас подарок. Кому он нужнее, разбирайтесь сами!» и поставишь им на столики каждой по упаковке. Больше ничего делать не надо.

13–15 июля

Утром следующего дня Бель приехала на съёмки заранее, поболтала с Кракеном, который не заставлял её рисовать картинки и отвечать на странные вопросы, а просто рассказал, как тут всё устроено, с кем дружить, кого обходить стороной. Девчонкам на стол поставила по коробочке с булавками, которые Катерина предусмотрительно перевязала чёрной атласной ленточкой крест-накрест. Арина поблагодарила, сказала, что ей пригодятся и булавки, и ленточка, а Вероника перед Белкой извинилась за вчерашнее. «А ведь я вчера держала эту женщину за грудь!» — подумала Бель с досадой, но успокоила моделей, что восьми нолей в её контракте нет. На том и примирились.

На второй день все были много приветливее и, пока не явился Босс, даже немножко поболтали. К Бель приставали с расспросами про её странную кожу, она как на духу отвечала, что превращается в куклу. Группа однозначно сделала вывод, что она «отмороженная», как все модели, и принимает участие в какой-то закрытой программе, поэтому «блатное» место «ножки-ручки» досталось именно ей, и от неё благополучно отстали.

Похожими были все дни съёмок. Бель за это время столько раз переодевали, перекрашивали, перепричёсывали, что кожа на голове зудела. Глаза резало от света, они слезились, ей выдавали специальные капли, чтобы стало полегче. Всё это было таким одинаковым, что она потеряла счёт дням и времени: поза, поворот, движение, эмоция, замереть. Оказывается, Кракен бывает нужен всем, но в разное время: на истерики других моделей площадки закрывались ещё не раз. Последний день съёмок закончился в четверг далеко за полночь, то есть в пятницу. Вернувшись домой с рассветом, Бель схватила на руки Саймона, поцеловала его ушки и пообещала коту, что это был последний приступ её соучастия в красоте. «Я не вещь — я человек! Я — чудо», — сказала Бель, глядя в зеркало на уставшую маленькую рыженькую девчушку с печальными глазами и огромным бобтейлом на руках.

16 июля

Полпятницы Бель проспала и проснулась с ощущением, что её четыре дня били палками: болело всё, даже новые ноги, которые по определению болеть неспособны. Идти к Катьке на пятничные сплетни не хотелось, но она понимала, что этот тот случай, когда горы придут к Магомету всей толпой, если он попробует увильнуть от визита к ним.

— Рассказывай, — коротко велела Катерина после того, как подруги засвидетельствовали Бель своё сочувствие в связи с её истерзанным внешним видом.

— Не хочется. Вспоминать не хочется. Это было, пожалуй, худшее, что произошло в моей жизни, — ответила Бель.

— Не ломайся и рассказывай, пока не забыла. На следующий день всегда кажется, что вчера был самый худший, а потом забывается до следующего, — сказала Катерина.

— Женщины, когда рожают, кричат, что это ужасно и больше никогда мужа к себе не подпустят, а потом снова беременеют и рожают, — подтвердила располневшая Янка знание теории своего будущего.

— Я бы лучше три раза родила. Наверное…. От родов хоть воспоминания на всю жизнь, а это было неинтересно, скучно, одинаково и мучительно до истерик, — попыталась коротко отговориться Бель, но девчонки изменили тактику и вопросами вытащили из неё содержание всех четырёх дней в мельчайших подробностях.

— Как в кино! — восхитилась Света.

— Когда я за полчаса пересказываю четыре дня, то действительно, как в кино, а когда всё это продолжается четыре дня, на самом деле — как в жизни! Жвачка и тягомотина, — сказала Белка.

— Ты только никому так не говори! Многие женщины отдали бы полжизни, чтобы на твоём месте оказаться. Сочтут неискренностью и позёрством и покроют презрением, — рекомендовала Лена.

— Хоть чем пусть меня покроют! Вы-то, надеюсь, не считаете, что я неискренняя позёрша? — спросила Бель, с надеждой вглядываясь в глаза девчонок.