Суперпрочность - [106]

Я как-то незаметно, маленькими шажочками, сползла в эту «успешную» колею и вдруг поехала по ней от самой себя. Как же мне соединить настоящую Изабель Бельскую с новоявленной Мисс ручки-ножки в идеальной упаковке, если уж от второй никак не избавиться? Шизофрения какая-то… Во мне дерутся два человека, один из которых я, а второй, похоже, тоже я. На стороне одного сражается маленькая Белочка, а на стороне другого — две непонятные старухи со странными именами, которые без спроса вторглись в мою жизнь, осчастливили, чтоб их… И сколько я ни пытаюсь привлечь кого-то на сторону маленькой Белочки — всё безуспешно. То меня бросают, как Влад; то меня бросают, как профессор; то мне не верят, как подруги; то меня продают, как Ефим; то меня в упор не замечают, как врачи; то меня используют, как мама. Я в голос кричу, что превращаюсь в куклу, и в ответ слышу только: «Круто! Мы смотрим за тобой, мы ждём продолжения, нам это нравится! Давай-давай, красотка! Жги и не капризничай!» И красотка послушно жжёт, потому что не понимает, что ещё может делать такая подслеповатая кукла.

А если я всё-таки не кукла, не пустышка, а чудо, как говорил Константин Андреевич, или даже переход человечества от «было» к «будет»? Если я на самом деле могу что-то сделать настоящее? Пусть для этого мне придётся попрощаться с той самой как бы свободой, которая у меня как бы есть. Пусть меня будут держать под замком, тыкать иголками с утра до вечера и сливать кровь литрами, но я покажу всем, что «суперпрочность» бывает на самом деле! Хуже, чем теперь, мне точно не будет, но, во всяком случае, появится кто-то, кто будет драться на стороне маленькой Белочки», — размышляла Изабель и стала искать на просторах интернета место, где можно предъявить свои изменения и быть услышанной.

23 июля

В понедельник Бель оставила на видном месте исписанные листы бумаги, конверт с пятнами кофе, последнее послание Константина Андреевича и подробную инструкцию по обращению с котом. Собрала в сумку на всякий случай всё самое необходимое: зубную щётку, пару смен белья, зарядку для телефона, медицинский полис и даже СНИЛС. Расцеловала вырывающегося Саймона, не понимающего причину неожиданных телячьих нежностей, и уверенно вышла за дверь.

Она вновь немного прогулялась по Бульварному кольцу, свернув на Неглинную, дошла до дома с вывеской «Общественная приёмная Министерства здравоохранения», постояла немного перед дверью под моросящим дождём, сделала пару глубоких вдохов и вошла внутрь. На проходной проверили её документы, убедились, что она записана сегодня на тринадцать часов, и пропустили.

«Ну что ж, миссис Дороти Деус и миссис Сат Моргенштерн, я найду способ идти по иному пути, чем тот «единственный», который вы мне подсунули. У человека, говорите, свободная воля выбирать? Когда его лишили всего: близких, любви, друзей, работы, здоровья, себя — свободная воля? Да! И теперь тоже свободная воля! То, что вы со мной сделали, больше требуется людям с ожогами, или таким, как моя Светка, чем тем, кто на кремах «бабки» заколачивает. Так что выкусите, уважаемые!» — думала Бель, ожидая своей очереди перед кабинетом с большими деревянными дверьми, куда ей так не хотелось входить.

* * *

— Здравствуйте. Дело в том, что я стала невольной участницей какого-то странного эксперимента, который сделал некоторые части меня фактически кукольными, — сказала она серьёзной женщине в приёмной.

— Вы писали официальный запрос? Вам не ответили? — спросила женщина в строгом костюме, явно огорчённая таким многообещающим началом.

— Нет. В том-то и дело, что я не знаю, куда и как писать. Но вы же видите моё лицо, мои руки — они особенные. Меня обследовали на самом начальном этапе, и врач сказал, что это какие-то неизвестные технологии.

— У вас есть копии результатов обследования? — с сомнением спросила женщина.

— Нет, я отдала их профессору, Гиду Константину Андреевичу, а он умер, — ответила Бель.

— И ему с собой в гроб положили ваши бумаги? Для изучения по пути? — довольно резко ответила женщина.

Бель была готова к тому, что ей не поверят, готова была убеждать.

— Я знаю, что моим словам сложно поверить, но у меня естественные руки и ноги, вернее, неестественные, которые вдруг стали очень сильными и прочными. Если хотите, я могу здесь сейчас продемонстрировать. Сломать вам что-нибудь. В смысле, сломать какую-нибудь вещь.

— Нет уж, спасибо. У меня есть внуки, погромы для меня не новость. Давайте так: вы пойдёте домой, напишете обращение на нашем портале, приложите результаты обследования, которые у вас есть. Его рассмотрят…

— Как же вы не понимаете! Я могу реально помочь, показать на себе, какие бывают теперь технологии! Мне не жалко. Посмотрите, какая я прочная! — настаивала Бель, осознавая, что письменное обращение сочтут выдумкой и тут же отправят в корзину.

Она достала из воротника заранее приготовленную булавку с красивым перламутровым шариком на конце, уверенно воткнула себе в кончик пальца глубоко, до самой головки, и тут же вынула. Из ранки ручьём хлынула кровь. Женщина вскочила, закричала:

— Что вы делаете! Немедленно перестаньте!