Суперпрочность - [105]

— У меня мама болеет, я не могу кататься по миру, — ответила Бель.

— Найми маме трёх сиделок — деньги есть.

— Я хожу на митинги и могу «скомпрометировать бренд своей социальной активностью», — убеждала Бель.

— Перестань страдать этой фигнёй. Ходи лучше по крутым тусовкам и презентациям, от них проку больше. Нетворкинг[22], и всё такое. А на митингах этих только синяки и штрафы зарабатывать. Всё равно ими ничего не добьёшься, туда только глупые нищеброды ходят.

— Я глупый нищеброд, и мне не нравятся тусовки, съёмки и презентации. Я хочу рисовать! — настаивала Бель.

— Купи себе мольберт и хоть урисуйся в свободное от контракта время. Ты только представь себе, что дальше будет!

— Что дальше будет?

— Ты поработаешь, получишь бабки. Доделаешь себе волосы и сиськи нормальные. Только небольшие, чтобы незаметно было. Дорогие надо делать, идеальные, как ты умеешь. Попу-пузо подкачаешь, станешь совсем куколкой, они с тобой или продлят контракт задорого, или тебя другие перекупят задорого. Или ещё лучше — свалишь из Рашки! Там ты будешь дороже цениться с хорошими-то сиськами…

— Почему ты так уверен? — удивилась Бель.

— Потому, что я знаю их проблемы. На фото сейчас можно хоть корову снимать — фотошоп всё исправит. А вот найти моделей, которых вживую можно показывать, которых папарацци не застукают страшными, целлюлитными, настоящими — сложно. Таких как ты, которых смело наяву предъявлять можно, единицы.

— Ага. По улицам слона водили…

— Какого слона? — не понял Ефим.

— Красивого слона, — ответила Бель угрюмо.

— Завязывай ныть, Белка! Наверняка ещё клиника какая-нибудь тебя захочет взять себе лицом, крутая. Блог будешь вести — будут подписчики. Станешь получать за рекламу, вообще ничего не делая. Найдёшь себе крутейшего мужика, нарожаешь ему бельчат и будешь жить не здесь, а значит, жить как человек! Путешествовать! И мольберт себе купишь хоть золотой! О такой жизни все мечтают!

— Видимо, не все, — ответила Белка. — Я мечтаю себя вернуть. Устала превращаться в куклу.

— Не в куклу, а в дорогую модель. В Белку, которая несёт изумрудные орешки! — воскликнул Ефим.

— Несут куры яйца, а Белочка грызёт. Путаешься ты в зоопарке, — улыбнулась Бель.

— А Белочка тупит и депрессует. Ничего, заведёшь себе модного психолога, вроде Кракена. Все мы у психологов отвисаем!

— Зачем жить такую жизнь, от которой надо у психолога спасаться? — не понимала Бель.

— Разве есть другая?..

20–22 июля

Жизнь продолжалась, если это можно назвать жизнью. Мама беспробудно пила и требовала денег, Тамара Ивановна звонила и рассказывала о шумных подвигах кружка? «умелые синяки», сосед сверху кричал «мама», чёрные пятна плыли перед глазами, кот просил жрать, в инстаграм мелькали её ручки-ножки, а в голове путались мысли. Кроме этих мыслей, уже и не осталось ничего. В очередную пятницу убедить подруг в независящих от неё превращениях снова не удалось, и по-прежнему никого не интересовало, чего хочет сама Бель. Девчонки уверены были, что именно то, что происходит с Белкой, называется «зазвездилась». Их вердикт: «Не капризничай. Сама не понимаешь, чего хочешь и какой подарок за все твои муки преподнесла судьба. Это успех! Хватай его и наслаждайся». Белка отдала Катерине на всякий случай запасной набор ключей от своей квартиры. Лену попросила присмотреть за Саймоном, если Бель вдруг куда-то вынуждена будет уехать. Мама в субботу «вынырнула», могла говорить и плакала по той единственной, которая «её понимает». Белка взяла из приюта совсем непохожую на Малышку обычную маленькую невзрачную дворовую собачку, которую вряд ли кто купит даже за бутылку, и отвезла маме. Мама опять плакала, целовала её, называла Малышкой, а потом на радостях снова запила.

Всё воскресенье лил дождь, и хорошо: Бель не выходила из дома и писала. Описывала всё, что с ней произошло, так, как она это помнила и понимала. Писала на обычной бумаге ручкой, чтобы не вглядываться в светящийся монитор. Глаза всё равно побаливали, но терпимо, без сильной рези. Чёрные выбитые куски пазла Бель уже практически не замечала. Ко всему привыкаешь, даже к миру сквозь чёрные пятна.

«Какой во всём этом смысл для меня? Красивая суперпрочность, для чего ты нужна мне? Для чего ты нужна бренду, я понимаю: наврать всем, что от каких-то кремов получается такая «красотища», чтобы покупали тоннами и мазали, мазали и покупали. Для чего ты нужна окружающим, тоже понятно: эмоция «вау, какая кукла!» Увидел, удивился, удалился искать что-то ещё интересненькое, чтобы утолить жажду зрелищ. Секунда. Нет, даже миг, и это не миг меня — это миг триумфа миссис Дороти Деус и миссис Сат Моргенштерн. Меня, Изабеллы Бельской, во всём этом нет. Я превратилась в злобного клоуна, который скачет по арене и манит людей идеальными ручками-ножками в чью-то ложь под бурные аплодисменты. Вся наша жизнь теперь маркетинг лжи. Кто-то весело играет на дудочке, завораживая толпу идти послушно следом в очередную бездну. Мне выдали такую дудку, я — дудочник! Меня вырвали из толпы и вознесли над ней с дудой в зубах против моей воли. Мне выдали роль: помогать кому-то зарабатывать много-много денег на лжи, за что мне тоже отсыплют тридцать сребреников. На тридцать сребреников теперь можно очень «неплохо» жить: шмотки, тачки, путешествия и прочие ништяки прилагаются. Это и называется «успешность». Меня осчастливили успешностью. Меня осчастливили? Что-то не чувствую я, как по моим кукольным частям тела разливаются потоки счастья. Быть красивым куском пластика, за «бабки» транслирующим чужую ложь, — успешность? Променять «недорогие» изящные линии собственного творения на высокооплачиваемое заученное враньё? Променять роль создателя на роль слуги? В этом моя успешность? Какой-то сомнительный кадровый рост. Как там говорил Ефим: «Старт, о котором многие мечтают…»? Это не старт — это финиш. Кукольное тело вытесняет из меня меня, Изабель Бельскую, Белку, настоящую, живую, пуп Земли, через который проходят меридианы, ответственные за всё зло мира. Её место без спросу занимает Мисс ручки-ножки, фешенебельная вещь, протез человека, который готов сесть на белый пароход и уплыть в далёкие страны, подальше от подневольного места, где запрещено говорить и думать. Туда, где можно весело тусить и «отрываться». Только там протезу тоже запрещено контрактом говорить и думать. За наличие собственного мнения мне полагается штраф уже везде: и тут, и там, в любой стране, и по контракту, и без него. Обложили…