Сперонара - [149]

Габриелло не стал настаивать; он не собирался пугать девушку, впервые явившись к ней в дом. Притом сводник узнал все, что ему хотелось знать: Джельсомина не была кокеткой и любила молодого человека по имени Гаэтано.

После этого Габриелло вновь пришел к князю ди Г...

— Ваше сиятельство, — сказал он, — я только что видел Джельсомину; выполнить ваше поручение труднее и дороже, чем я думал: мне нужно две недели и сто унций.

— Располагай любым временем и бери сколько угодно денег, но добейся успеха — вот все, о чем я тебя прошу.

— Я добьюсь успеха, ваше сиятельство.

— Стало быть, я могу на это рассчитывать?

— Считайте, что вы ее уже получили, ваша светлость.

Габриелло достаточно хорошо знал своих земляков, чтобы понимать, что к самой девушке подступиться невозможно. Поэтому он решил найти к ней подход с другой стороны.

Следовало разыскать господина Гаэтано. Это было нетрудно: Габриелло снял небольшую комнату на втором этаже дома, расположенного напротив того дома, где жила Джельсомина, и в тот же вечер начал нести караул, устроившись позади жалюзи и ведя наблюдение за улицей.

По мере того как время шло, улица становилась все более пустынной. В полночь она была уже совершенно безлюдной; в половине первого появился высокий молодой человек, который несколько раз прошел мимо дома туда и обратно; наконец, убедившись, что все спокойно, он остановился, достал из-под плаща маленькую мандолину и принялся распевать песню Мели "Occhiuzzi neri"[56].

Когда куплет закончился, жалюзи одного из окон второго этажа тихо приподнялись, и Габриелло увидел, как оттуда выглянула хорошенькая головка Джельсомины в венке из жасмина и дафний. Молодой человек тотчас же поднялся на каменную тумбу, взял руку девушки и поцеловал, но все этим и ограничилось. После двух часов признаний в необычайно чистой и возвышенной любви жалюзи снова опустились. Молодой человек еще некоторое время продолжал стоять, обращаясь с мольбами к девушке, но на этот раз показалась лишь маленькая ручка, просунутая сквозь перекладины жалюзи, и он принялся осыпать ее поцелуями, после чего она тоже скрылась из вида. Гаэтано тщетно просил и молил свою возлюбленную вернуться: Габриелло услышал стук закрывающегося окна. Молодой человек, вместо того, чтобы благодарить судьбу за то, что ему удалось получить, с откровенной досадой соскочил на землю. Габриелло подумал, что он сейчас уйдет, и поспешно спустился вниз. В самом деле, в тот миг, когда он открывал дверь, Гаэтано уже завернул за угол улицы. Габриелло последовал за ним.

Гаэтано двинулся по улице Толедо, добрался до Пьяцца Марина, затем зашагал вдоль набережной и в конце концов вошел в маленький домик, стоявший на берегу моря. Габриелло нарисовал красным мелом крест на стене дома, чтобы опознать его, и спокойно вернулся к себе домой.

Уже на следующий день он знал Гаэтано не хуже, чем Джельсомину. Это был красивый молодой человек лет двадцати четырех-двадцати пяти, рыбак по роду занятий, хладнокровный и замкнутый по характеру, причем столь озабоченный тем, чтобы наряд на нем соответствовал его лицу, что товарищи называли его не иначе как гордецом.

Узнав все это, Габриелло тут же наметил определенный план.

Он отыскал самую ловкую и самую красивую девушку, какую только можно было найти в Палермо: это была некая уроженка Катании, которую соблазнил, а затем бросил один сиракузский маркиз, прожив с ней около года. За этот год она отчасти усвоила манеры, свойственные знатной даме, — больше Габриелло ничего и не требовалось.

Он снял небольшую, но элегантную квартиру в одном из самых роскошных кварталов города, а также взял напрокат на месяц самую красивую мебель, какую только смог найти; затем он привел туда катанийку, приставил к ней в качестве горничной одну девушку, свою любовницу, и, как только катанийка там поселилась, принялся ее наставлять. На все это ушло восемь дней.

Девятый день пришелся на воскресенье; в это воскресенье в соседней с Палермо деревне Бельмонте отмечали праздник; Джельсомина явилась на этот праздник вместе с тремя или четырьмя своими юными подругами. Гаэтано там еще не было, но, когда девушка стала оглядываться по сторонам в поисках того, ради кого она пришла, ее взгляд остановился на украшенной лентами небольшой лодке, на корме которой развевался шелковый флаг; это была лодка Гаэтано, который переправился через залив, прибыв в Багерию из Кастелламмаре. Подойдя к берегу, Гаэтано пришвартовался и спрыгнул на землю; он был в простом наряде рыбака, но его голову венчал фригийский колпак яркого алого цвета; его бархатная куртка была разукрашена как арабский кафтан; его разноцветный кушак был из необычайно красивого тунисского шелка; наконец, на нем были штаны в складку, сшитые из тончайшего катанийского полотна. У всех девушек, заметивших красавца-рыбака, невольно вырвался восхищенный возглас; только Джельсомина молчала, но она зарделась от гордости и удовольствия.

Гаэтано был для Джельсомины всем, но при том, что он, казалось, гордился своей подругой так же, как она гордилась им, молодой красавец то и дело переводил взгляд со скромной девушки на знатных дам, пришедших из близлежащих вилл посмотреть на этот народный праздник, в котором они гнушались принять участие. Многие из них обратили внимание на Гаэтано и пальцем показывали на него одна другой с простодушием итальянских женщин, замирающих перед красивым парнем, на которого они смотрят так же, как смотрели бы на какую-нибудь породистую собаку или породистую лошадь. Гаэтано отвечал презрением на их взгляды, но все же в его взоре можно было прочитать не только гордость, но и желание, и потому нетрудно было понять, что парень отдал бы многое, чтобы стать любовником одной из этих гордых красоток, к которым, как казалось со стороны, он относился с неприязнью.