Шинель-2, или Роковое пальто - [7]

– Да, – ответил Акакий, снимая пальто и с благоговением вешая его на крючок рядом со своим столом, – классное, – после чего уселся за стол и принялся копаться в стопке бумаг.

Турпентов похрустывал костяшками пальцев. Его голос резал ухо не хуже, чем визг огромной пилорамы, вгрызающейся в сучковатое бревно. – Вы же не захотите его оставить в общем гардеробе, верно? – спросил он, пытаясь звучать саркастично. – В смысле, оно ведь такое шикарное, такое богатое.

Акакий не соизволил даже поднять глаза, ведь он уже заправил в древнюю пишущую машинку марки Ростовский Медведь свой первый отчет. – Нет, – ответил он, – не захочу.

В этот день свой обеденный перерыв Акакий предпочел провести не в безлюдной тиши коридора первого этажа, а в бедламе штатной столовки. На входе он чуть было не столкнулся лбами со вздорным белобрысым молодчиком и уже напрягся, готовясь к очередному вербальному унижению, но тот, как ни странно, отвел взгляд и убрался восвояси. Стоило Акакию занять место за одним из длинных столов с ламинированным покрытием типа Формайка, как почти тут же в промежуток рядом с ним втиснулся его спорадичный партнер по шахматам, Родион Мышкин, держащий в руках поднос с обедом и номер журнала Новый Мир. Мышкин, худощавый, беспокойный человек в очках в тонкой оправе, носил на щеке круглое желтое пятно отмершей кожи словно жетон. Он очень смахивал на профессора молекулярной биологии из Академии наук. У него была странная привычка во время беседы дуть на кончики пальцев, как если бы он только что обжег их или нанес на них свежий лак. – Итак, Акакий Акакиевич, – сказал он со вздохом, подвигаясь к столу и хватая с подноса густо намазанный маслом бутерброд с колбасой, – вы, все-таки, сдались.

 – О чём вы? – удивился Акакий.

 – Да, ладно, Акакий, не надо притворяться.

 – Нет, правда, Родион Иванович, понятия не имею, о чем вы говорите.

Мышкин улыбался во весь рот, обнажив сверкающие на свету золотые коронки, улыбался так, словно они с Акакием только что подписали некую нечистую сделку. – О пальто, Акакий, о вашем пальто.

 – Оно вам нравится?

Мышкин подул на пальцы. – Оно превосходно.

Акакий также расплылся в улыбке. – Вы не поверите, но мне его пошили на заказ, хотя, мне кажется, что вы могли бы определить это по его покрою и индивидуальности. Один мой знакомый портной хоть и работает в бардаке, но для меня сварганил его менее, чем за неделю.

Пальцы Мышкина словно бы вспыхнули пламенем – он стал неистово дуть на них, махая при этом ещё и кистями. – Да, бросьте вы, Акакий, – со мной-то вам незачем ломать комедию, – увещевал он, попутно тряся пальцами и заговорщицки подталкивая товарища локтем.

 – Но это же правда, – сказал Акакий и добавил: – Ладно, думаю, было нечестно говорить, что у него ушло на это менее недели – на самом деле он делал его все семь дней.

– Ладно-ладно, – бросил Мышкин, наклоняясь над бутербродом, – говорите все, что угодно. Я не собираюсь допытываться.

Озадаченный поведением коллеги, Акакий поднял глаза и увидел, что несколько голов были повернуты в их сторону. Он сконцентрировался на своем бутерброде – черный хлеб с сырой репой, без масла.

 – Знаете что, – сказал Мышкин чуть позже, – сегодня вечером мы с Машей ждём нескольких коллег – поужинать, поболтать, может, в карты перекинуться. Хотите с нами?

Акакий никогда никуда не ходил по вечерам. Билеты на спортивные мероприятия, кинофильмы, концерты и балет были не только ему не по карману, но и в таком дефиците, что лишь аппаратчикам было по силам добыть их когда это нужно, а раз у него не было таких знакомств, то его никогда не приглашали поужинать или поиграть в карты. За все годы его знакомства с Родионом Ивановичем максимумом в их взаимоотношениях, были редкие обмены мнениями на тему спорта или служебной жизни за шахматами во время обеденного перерыва. И тут вдруг Родион приглашает его в гости. Такой дружеский жест был для него чем-то совершенно новым, неизведанным. Мысль об этом – об ужине в гостях, общей беседе, о компании женщин, иных нежели убогие дочь и мать Романовы или вздорная мадам Ерошкина, – вдруг, распустившись как цветок в его голове, растеклась по всему телу томной волной предвкушения. – Да, – наконец, ответил он, – да, я был бы очень рад.

После работы Акакий убил два часа, простояв в очереди, чтобы купить для хозяйки дома коробочку шоколадных конфет. До получки у него оставалось всего пару рублей, однако он где-то читал, что всякий воспитанный гость должен непременно принести хозяйке дома какой-то небольшой презент – шоколад, цветы, бутылку вина. Дарить спиртное он не хотел, будучи трезвенником, а достать цветы в Москве в это время года было практически невозможно, поэтому он остановился на сладостях. Изящная коробочка шоколадных конфет будет то, что надо, решил он. Но как на зло, когда подошла его очередь, все шоколадные конфеты в магазине закончились и он был поставлен перед выбором между дешевой жвачкой и каких-то "деревянных" батончиков из смеси ириса и мяты, глазурованных сладковатой соевой эмульсией и продающихся по цене копейка за пару. Ему ничего не оставалось, как купить по десять изделий обоих видов.