Серебряное блюдо - [5]

(Не вместить и в страницу тот перечень длинный).

И поборники правды на решающем форуме

Выражали сочувствие дружелюбными взорами,

И внимали ораторам, и кивали сердечно:

Понимаем, друзья,

Понимаем,

Конечно!

Да, евреи народ, а не секта. Как свеж еще

Тот жестокий урок, что им нужно убежище!

Их рассеянье было несчастье и грех.

Надо дать им все то, что давно есть у всех:

Территорию, власть, представительство в мире…

Ясно раз навсегда! Как два на-два — четыре!

Значит, ясно? Прекрасно! было очень приятно,

Что никто этих истин не толкует превратно.

Но, как видно, в проблеме, разъясненной так хлестко,

Оставался вопросец — небольшая загвоздка!

И теперь, через годы,

Этот мелкий вопросик

Из глубин аксиомы снова высунул носик.

Он был, мельком

И быстро,

Задан в речи

Министра.

«У евреев — сказал он — есть две просьбы к правительствам:

Наделить их убежищем —

И своим представительством.

Что ж? Страна для убежища — им, конечно, нужна,

Но зачем — объясните —

Непременно одна?

Если в каждой стране им уделят по квоте —

Вот и будет конец

Их и нашей заботе!

А насчет представительства — непонятно мне, право,

На каком основании можно дать это право?

Это право дается — так докажут все книги им —

Лишь народам и странам,

Но никак не религиям…»

Эти перлы министра

Нам напомнили ныне

Анекдот о крестьянине

И об автомашине.

2

Два часа просвещали одного селянина,

Как пускается в ход и как едет машина.

И он слушал внимательно с понимающим взглядом —

А со лба объяснителя

                  пот катился уж градом.

Наконец, он сказал: «Хватит, я ведь не пень!

Понимаю!

Все ясно, как день!

Значит, есть карбюратор,

И затем генератор,

И затем батарея,

И затем конденсатор.

Тут бензин наливается,

Здесь мотор зажигается.

А тут действует вал,

А затем — передача;

И вращенье колес,

Стало-быть, не задача.

Одним словом, прекрасно я понял урок,

Да одно мне, признаться, еще невдомек —

И один лишь вопрос у меня:

Где тут, братец, впрягают коня?»

3

Да, устами политика

Так и сказано прямо.

Значит, снова начните-ка

Объяснять от Адама!

О шайке еврейских подстрекателей (После сообщения мандатных властей) Пер. Х. Райхман

1

Это — шайка фанатиков! Сводка властей

Приписала не мало грехов ей;

Она тащит евреев в Марсель и в Пирей,

Подвергает людей риску утлых ладей,

Где и жажда и давка, как в бочке сельдей,

И где нет санитарных условий.

Сообщенье о шайке, лишенной стыда —

Не казенная ложь пропаганды,

Это сущая правда! Да — да, господа!

Всюду бродят команды той банды.

Это знает теперь каждый путь, каждый тракт;

Эта шайка — действительный факт!

Ее члены прельщают наивных невежд

И готовят, хитры и коварны,

Контрабандные грузы еврейских надежд

Из Констанцы,

Из Бари,

Из Варны.

Ее ярко рисует казенный портрет;

Но, коль взять, например, иностранцев, —

Как похожа она целым рядом примет

На известную шайку британцев.

2

Был год «блица». Впотьмах, не снимая одежд,

Жил весь Лондон как город лунатиков.

И тогда, для спасенья британских надежд,

Вышла шайка английских фанатиков.

О, бессовестный клан! Ввел он нацию в грех.

Не забыть его варварских слов ей:

«Пот и слезы и кровь» — обещал он для всех —

Вместо всех санитарных условий.

Пот и слезы и кровь! Кровь и слезы и пот! —

Вот что было предложено Черчилем,

Главарем этой банды, в тот памятный год

Англичанам наивным, доверчивым.

Риск, мученья, нужду и обманчивый луч

Они дали стране, почерневшей от туч.

Они звали, тащили на бой, на дозор!

Подстрекали, манили… О, стыд и позор!

Но когда Лорд Г’ав-Г’ав[22] в своем радио-стиле

Объяснял англичанам, ругая их нрав,

Что их всех завлекли, обманули, сгубили —

Хохотали британцы над Лордом Г’ав-Г’ав.

Над такой безграничною тупостью,

Над такой грандиозною глупостью.

Тост итальянскому капитану [23] Пер. Х. Райхман

Небо в тучах кругом — и шумит ураган.

Но уж сделано дело на море.

Мы подымем стакан в твою честь, капитан!

Мы с тобой еще встретимся вскоре.

Неизвестна темна та морская стезя,

И никто ее славы не слышит;

Тайный путь тот на карте увидеть нельзя —

Но история путь тот запишет.

Про тот маленький флот из бесчисленных стран

Создадутся стихи и романы.

И, пожалуй, тебе — да, тебе, капитан,

Позавидуют все капитаны.

Наши парни работают ночью впотьмах;

За свой труд отдадут они душу.

Ты видал, как они с кораблей на плечах,

Свой народ переносят на сушу.

За холодную ночь мы подымем стакан!

За опасность, за труд и за горе!

За наш маленький флот, что в пути, капитан,

За суденышки, скрытые в море!

За отважных ребят, что без карты ведут

Судно к берегу в темные ночки —

И, уйдя от погони жестокой, дойдут

В нужный срок до назначенной точки.

Волны моря споют еще песню свою

И расскажут рассказ очевидца,

Как народ наш в своем трафальгарском[24] бою

Смог спасти утлый бот — и пробиться!

Небо в тучах кругом — и шумит ураган.

Но ведется работа на море!

Мы подымем стакан в твою честь, капитан!

Мы с тобой еще встретимся вскоре!

День придет — и в таверне, в беседе ночной,

Ты вздохнешь за бутылкой Кианти[25],

Улыбнешься и скажешь, тряхнув сединой:

«Постарел я, друзья мои, гляньте!

Но, хоть много на свете прошел я путей,

Еще помню — о, Санта-Мария[26],

Как, при спуске, в ту ночь я промок до костей

В этой… как ее звать?.. Наг’ария![27]»

И тогда мы расскажем: «Замок уже снят,

И ворота открыты народу;