Санкт-Петербургские вечера - [174]

Он не желает «приходить в бессмысленное раздражение против непонятного нам порядка вещей»¹¹¹ и все-таки хочет «сойти с проторенной дороги».^IV Это противоречие — своеобразный итог Санкт-Петербургских вечеров. Порою граф опровергает мистические утверждения своего собеседника,^{500501502503504} но чаще всего ограничивается тем, что переводит их на язык католической церкви.^VI Здесь мы ясно видим те аналогии, которые сближают с католицизмом определенные ветви теософии, и не однажды аргументы из катехизиса служат обоснованию или истолкованию открытий, принадлежащих оккультным мыслителям.⁵⁰⁵

Этим и объясняются заимствования из Сен-Мартена, у которого Местр по-прежнему находит много основательного. Неизвестный Философ остается для него тем, чем «Платон был для святого Августина, а Аристотель — для святого Фомы: плодотворным вдохновителем, чьи вольные и прихотливые умозрения он постоянно стремится согласовать с твердой и незыблемой доктриной церкви».⁵⁰⁶Только при этом не следует забывать, что исходные духовные влияния были у них общие. Оба слушали уроки Мартинеса де Паскуали в интерпретации Жан-Батиста Виллермоза. Именно так можно объяснить большинство совпадений и аналогий. Близость по времени Письма о Революции и Размышлений о Франции не должна нас смущать: оба сочинения не обязательно зависят друг от друга, зато наверняка проистекают из общей духовной атмосферы. Но, несмотря на все аналогии и заимствования, гений Местра ставит его несравненно выше предшественников: «Сен-Мартен лишь предугадывает» будущие ответы Местра.^1,1 Стоит подчеркнуть их вполне практический характер. Многие теософы желали теократии; они мечтали о том времени, когда Бог будет непосредственно управлять возрожденным миром, — между тем граф де Местр предлагает другое: реальную и осязаемую супрематию папы.™ А потому, когда мы вслед за

Дерменгемом подчеркиваем «мистицизм Жозефа де Местра» и прослеживаем скрытый генезис его идей, мы вовсе не желаем приуменьшить его оригинальность — чтобы ее почувствовать, достаточно сравнить блестящие книги Местра с хаосом эзотерических писаний — мы лишь стремимся лучше ее понять. На фоне рационалистов и католиков своей эпохи Местр представляет собой изолированное явление — но поместите его в окружение иллюминатов, среди Сен-Мартенов, Дивонов, Дютуа, и вы почувствуете, откуда проистекают его идеи, вы обнаружите их питательную среду и уясните размах и богатство его таланта.

Сами теософы ясно это понимали. Лафатер с удовольствием читал Размышления о Франции и пропагандировал их в России.^{507 Впоследствии барон Экштейн видел в авторе Вечеров «писателя, который с пользой для себя изучал Сен-Мартена и, собрав воедино результаты этих штудий, сумел очистить этого автора от примеси манихейских теорий».508 И даже Балланш, не любивший Местра, хвалил «теософскую форму»509510 «строгого неоплатоника нашего времени».,v И наконец, вскоре после кончины Местра Opuscules théosophiques уже претендуют на то, чтобы встать под сень его авторитета:}

Если Сен-Мартен обыкновенный безумец, то как объяснить то, что автор Вечеров, воспитанный на

его сочинениях, находит множество читателей?

И если в трудах г-жи Гюйон не было ничего, кроме пустых грез, то неужели граф де Местр (коего критики пока еще не рискнули обвинить в сумасшествии) стал бы ее часто и с почтением цитировать, признавая, что знакомство с ее сочинениями способно принести много пользы?⁵¹¹И разве сам граф не доказал, что «можно быть набожным, не будучи легковерным, франкмасоном — не будучи якобинцем, теософом или мартинистом — не покушаясь на трон и алтарь?»^512...

Примечания переводчика

Перевод выполнен по изданию: Joseph de Maistre. CEuvres completes. Lyon, 1884, vol. 4-5. При подготовке русского издания использовано также ... Критическое французское издание Вечеров, анонсированное несколько лет назад, если оно и вышло в свет, осталось для переводчика недоступным.

В библиографических ссылках исправлены отдельные неточности. Неточности, исправляемые в тексте, даются как правило в ломаных скобках и оговариваются в примечаниях.

Ж. ас Мест Санкт-Пегегёургскис вечера

Ьеседа первая

662

¹ Тайный советник Т*** — Василий Степанович Томара (Тамара, 1746-1814), «сердечный друг» Местра, по собственному выражению последнего (Joseph de Maistre. Œuvres complètes. Lyon, 1884, vol. 11, p. 400). На службе c 1759 г., участвовал в средиземноморской экспедиции во время войны с Турцией, выполнял дипломатические поручения на Кавказе и в Иране. В 1799-1809 чрезвычайный посол и полномочный министр в Константинополе; в 1809 вышел в отставку в чине действительного тайного советника. (Подробнее о нем см.: R. Triomphe. Joseph de Maistre: Etude sur la vie et sur la doctrine d’un matérialiste mystique. Genève, 1968, p.292-296).

² Кавалер Б***, молодой француз. Некоторые исследователи склонны видеть в нем графа, впоследствии герцога Пьера Жана-Луи-Казимира де Блака (de Blacas d’Aulps, 1770-1839), известного французского политического деятеля. Эмигрировал в 1791 г., выполнял дипломатические поручения будущего короля Людовика XVIII, посещал Петербург с целью выхлопотать для Людовика приют в Митаве. В 1804-1808 поддерживал дружеские отношения с Местром в Петербурге, однако в 1809 (время, к которому отнесены беседы Вечеров) находился вместе с Людовиком в Англии. После первой Реставрации министр двора, ближайший советник короля; удален ввиду крайней непопулярности его реакционного курса.