Разноцветная одежда - [4]
ГАД (злость поднимается в нем. Теперь он перебивает Иосифа и Рувима). Слушайте, братья. Мне тоже был сон — это, должно быть, семейное. Пока он говорил, мне приснилось, что я скрутил его, в этих его ярких перышках, и бросил на дно этого грязного колодца, к таким же ползучим гадам.
ДАН. Там ему и место.
ИОСИФ (встревоженный, просительно). Вы же шутите. Вы не причините мне вреда, братья. (С убежденностью). Кроме того, Иегова не допустит, чтобы меня бросили на дно.
АСИР (входит с мертвым ягненком на плечах). Вот, братья! Мясо. Нежное и вкусное.
ИОСИФ (трогает ягненка, в блаженном неведении). Еще теплый. Какой-нибудь дикий зверь напал на стадо и зарезал его? (Понимает, что ягненок убит. С добродетельным видом и оскорбительным самодовольством). Отец запретил вам убивать ягнят. И он прав. Мы должны думать о будущем. Я не ел два дня, но не притронусь к этому мясу.
ЗАВУЛОН (злобно). Он думает, что мы станем силой пихать мясо ему в глотку!
ЛЕВИЙ. Никакого ты мяса не получишь. Отец послал тебя за новостями. Возвращайся и расскажи ему, что мы наелись от души, но для доносчиков у нас еды нет.
ИОСИФ. Я не смогу вернуться без пищи. Это три дня пути. (Молчание. Он переводит взгляд с одного брата на другого). Я голоден. Дайте мне поесть, прежде чем я уйду.
ГАД. Ты уйдешь, как пришел — с пустым брюхом.
ЗАВУЛОН. Дадим ему пару затрещин, чтобы убирался.
ИОСИФ (испуган, но храбрится). Как вы смеете даже помыслить о том, чтобы причинить вред человеку, благословенному богом в этом поколении?
ГАД. Благословенному, как же! Вижу, мы и вправду бросим его на дно колодца.
ИОСИФ. Вы и вдесятером не сможете бросить меня на дно.
РУВИМ. Иосиф, перестань!
ЗАВУЛОН. Сейчас увидишь звезды, мой кулак тебе их покажет.
>Они приближаются к Иосифу. Гад хватает его за ворот плаща.
ИОСИФ (собирает все силы). Стой! Я помазанник Иеговы!
ГАД (держа Иосифа за ворот, грубо трясет его). Ах, помазанник!
ИОСИФ. Да.
ГАД. И чем же он тебя помазал — коровьим навозом? Держи язык за зубами, а то еще раз дам.
>Рувим встает между Иосифом и его братьями, защищая Иосифа.
ИОСИФ (выразительно). Иегова посещал Авраама, нашего прадеда, и Исаака, нашего деда…
РУВИМ (перебивает). Молчи. Слишком много ты говоришь.
ИОСИФ (торопливо). И Иакова, нашего отца — и тем он возвеличил Себя. Но через меня Иегова превзойдет Себя!
>Уверенность, с которой он это говорит, производит впечатление на братьев. Они все замирают, кроме Гада.
ГАД. Слушай-ка, это нечестно — Он все посещает да посещает. Ты и сам должен посетить Его в ответ. На дне этого колодца ты как раз Его найдешь.
ИОСИФ (глядит прямо в глаза братьям, особенно Гаду). Я знаю, что найду Его на дне. Он вездесущ. И Он смотрит на вас — на всех вас — в эту самую минуту.
>Братья мнутся на месте, Иосиф наблюдает за ними.
ГАД. Э! Хватит уже его россказней. Опять ему какой-нибудь сон видится.
>Он медленно подступает к Иосифу, но другие братья не следуют за ним.
ИОСИФ (понизив голос, говорит с величайшей убежденностью). Да, мне был сон. Этот сон мне снился прошлой ночью. Мы были в поле и вязали снопы. Вдруг мой сноп зашевелился, как живой. Я встряхнул его, и он засиял золотым блеском. Потом он поднялся и встал. Ваши снопы увидели его и задрожали. Потом они собрались в круг и склонились перед моим золотым снопом.
ГАД. А ты уверен, что никто из них не дал твоему пинка под зад?
ИОСИФ (чувствуя, что удержался на плаву). Я видел и другой сон прошлой ночью.
РУВИМ (Иосифу, тихо, чтобы остальные не слышали). Иосиф, остановись. Одного сна достаточно. Ты все испортишь. Уходи.
ИОСИФ (наполовину в отчаянии, наполовину в азарте игрока, поставившего все на карту). Я не могу остановиться! Я должен продолжать! (Снова понижает голос и смотрит в пространство, как будто преображенный видением). Во втором сне огромное красное солнце пришло ко мне и склонилось передо мной. Потом пришла серебряная луна и склонилась передо мной. Потом пришли одиннадцать больших звезд и склонились передо мной. И для каждого из них нашлось у меня доброе слово. (Испытующе смотрит в лица братьев). Братья, не знаете ли вы, что означают эти сны?
>Волшебство развеялось. Братья начинают неловко шевелиться и постепенно приходят в гнев.
ГАД (громко и сердито). Для тебя, Иосиф, они означают только одно. (Братьям). Давайте.
ДАН. На дно его!
>Двое братьев выступают вперед и хватают Рувима за руки. Они тащат его прочь, чтобы он не мог больше встать между Иосифом и братьями. Одновременно Гад и Дан хватают Иосифа и готовятся бросить в колодец. Гад зажимает рукой рот Иосифа.
РУВИМ (пытается высвободиться, но ему не удается; кричит с того места, где его держат). Иегова прогневается на нас.
ГАД. Мы бросим его на дно — это наше дело. Если Иегова захочет его выудить — это его дело.
ДАН. Стащите с него плащ. Мы заберем его.
>Иосиф кусает Гада за руку. Гад кусает за руку Иосифа. Иосиф, вскрикнув от боли, отпускает руку Гада.
ГАД. Не один ты умеешь кусаться.
ИОСИФ. Братья, ведь Иегова на самом деле посещал меня. Я избран судьбой.
ГАД. В колодце твоя судьба, Иосиф.
>Завулон затыкает Иосифу рот. Рувим пытается освободиться. Еще два брата держат его, и он беспомощен.
Пьеса одного из американских драматургов XX века посвящена значительной для истории США личности — белому аболиционисту Джону Брауну, убежденному стороннику насильственного изменения общества. Накануне войны между Севером и Югом он возглавил партизанский отряд колонистов — противников рабства, в результате неудачного рейда на арсенал города Харперс-Ферри был схвачен и казнен.
В пьесе одного из наиболее интересных американских драматургов XX века Галилей бросает вызов религиозным догмам, встречает сопротивление церкви и ведет борьбу с невежеством, страхом и унынием.
В сборник входят пьесы одного из наиболее интересных и значительных современных драматургов США. Творчество Стейвиса отмечено масштабностью и остротой проблематики, выразительностью характеров, актуальностью сценических коллизий. Его пьесы — это драмы идей, здесь обретают голос известные исторические личности — Галилей, Джо Хилл, Джон Браун.
Пьеса известного американского драматурга XX века посвящена борцу за права рабочих, профсоюзному деятелю и автору песен Джо Хиллу. Радикальный революционер, агитатор, опасный своим талантом, поэт, чьи песни стремительно разлетались по стране, легенда американского рабочего движения, в 1915 году он был осужден и казнен по сфабрикованному обвинению.
Я никогда не могла найти своё место в этом мире. У меня не было матери, друзей не осталось, в отношениях с парнями мне не везло. В свои 19 я не знала, кем собираюсь стать и чем заниматься в будущем. Мой отец хотел гордиться мной, но всегда был слишком занят работой, чтобы уделять достаточно внимания моему воспитанию и моим проблемам. У меня был только дядя, который всегда поддерживал меня и заботился обо мне, однако нас разделяло расстояние в несколько сотен километров, из-за чего мы виделись всего пару раз в год. Но на одну из годовщин смерти моей мамы произошло кое-что странное, и, как ни банально, всё изменилось…
Авторская мифология коня, сводящая идею войны до абсурда, воплощена в «феерию-макабр», которая балансирует на грани между Брехтом и Бекеттом.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.