Рассказы и эссе - [3]

На улице давно прекратился снег, выглянуло солнышко, и стало склякотно. Потом полился дождь вперемешку со снегом. Крытая дранью крыша мельника давно нуждалась в починке, и из нее потекло. Когда редкие капли достигли его лица, больной стал рвать и метать, но вервии не уступили. Как раз все присматривавшие покинули его и он оставался один. Он заметался, являя необычайную силу, но привязан был добросовестно. Больной был беззащитен под страшными каплями дождя, что просачивались через крышу хижины без потолка. Их было много, от них невозможно было увернуться. Больной ощущал отвращение и ужас.

Эти муки продолжались бесконечно. Но вот он утомился и то ли успокоился, то ли потерял сознание, и его, покорного, облепили капли влаги.

Багелар открыл глаза. Капель не было, вместо капель под высокой-высокой крышей летели малыши, каждый из которых был чем-то похож на соседского мальчугана. Их было много меж длинных лучей, младенцев с прозрачными крылышками, они роились, они пролетали друг друга насквозь. О, они смеялись, они что-то пели даже! Они кружили, как снежинки, снопы лучей от бездонной крыши серебрили их контуры. Они подлетали близко к ложу больного и касались крылышками его лица. Можно было укусить, укусить их, но каждый раз он не успевал, застывая в мгновенном умиротворении, которое следовало за каждым их прикосновением. Но потом эти прикосновения стали чаще-чаще и он забывал их укусить. Бесчисленные, прозрачные, они летели, порхали, парили, они застывали над ним, и невозможно представить себе песни, сладостнее той, что они пели. Они и не думали бояться его.

Влажная, теплая капля потекла по лицу старика. Но он не вздрогнул, не почувствовал брезгливости. Еще одна капля опустилась на его лицо, но и она его не напугала. То были его собственные слезы.

А эти существа совсем осмелели. Они облепили старческое ложе. Они поддели его мягкими крыльями, продолжая сладостную песнь. Старик почувствовал, как поднимают его на прозрачных крылышках младенцы, так похожие на мальчугана, которого он спас.

Перевел с абхазского автор.

ВОЙНА, О КОТОРОЙ ВСПОМИНАТЬ НЕ ЛЮБЯТ [2]

Я как-то писал, что на Кавказе войны начинают не вожди, как на Востоке, и не полковники, как в Латинской Америке, а ученые-историки. И поскольку кавказским народам когда-то злые силы навязали комплекс древности и они, как правило, числят свою историю не веками даже, а тысячелетиями, то спорных моментов хватает. На Кавказе в исторические споры втянуты широкие слои населения, которые вынуждены изучать историю не по популярным книгам или бульварным романам, а по всамделишним монографиям, мучительно закладывая мозолистые пальцы в страницы, чтобы заглядывать в примечания.

Но все таки для того, чтобы как-то прояснить существо грузино-абхазского конфликта, без истории не обойтись. На заре девятнадцатого века Грузия воссоединилась с Россией, тогда как абхазы, будучи частью черкесского мира, принимали активное участие в кавказской войне. В результате большинство абхазов было выселено в Турцию, а оставшаяся часть оказалась оторванной от черкесского мира. Тем не менее, после развала империи абхазы пожелали войти именно в Горскую республику.

В начале советизации Абхазия стала советской республикой, затем по воле Сталина оказалась связанной с Грузией «на особых договорных началах». Как автономная республика она была включена в Грузию лишь в тридцатые годы. Часто вспоминают насильственную грузинизацию, выразившуюся в закрытии абхазских школ и навязывании грузинского языка. Одновременно с этим происходило «демографическое освоение» Абхазии, в результате чего грузины в Абхазии оказались в большинстве, но не абсолютном.

Все это имело место, но важно и то, что в пятидесятые годы, после смерти Сталина, когда восстанавливались абхазские культурные институты, абхазам вместо отнятого у них в 30-е годы латинского алфавита была предложена кириллица. Абхазам стало можно не учить грузинский язык, грузины в Абхазии, естественно, не учили абхазского. Раны, нанесенные годами сталинского произвола, залечены не были, а дальнейший раскол между грузинской и абхазской общинами был фактически узаконен.

Особенности национальной жизни в Грузии связаны с тем, что пореволюционная республика Грузия, именуемая обычно меньшевистской, появилась под влиянием Турции, и потому национальное строительство там было предпринято по турецкому образцу. В Турции есть лазы, курды, черкесы и собственно турки. Все они называются турками. Лазу или курду не позволено называться никем, кроме как турком до той поры, пока он не вознамерится стать министром. Тут то ему немедленно напомнят, что он курд. Точно так же обстояли дела в Советской Грузии. Мегрелы и сваны, народы, родственные грузинам, но говорящие на своих языках и живущие своим, отличным от собственно грузинского, укладом, именуются грузинами, но никогда не имели возможности собирать свой фольклор и пользоваться родным языком без риска быть обвиненными в сепаратизме. Таким образом, в Грузии есть мегрельские грузины, сванские грузины и грузинские грузины. В тоталитарной системе такое проходило. Это неестественное положение постоянно закреплялось пафосом постоянной опасности извне. И надо ли говорить, как раздражало, что абхазам было позволено «писаться в паспортах» абхазами.