Повести и рассказы - [53]

— Я приеду вечером часов в девять, — сказал доктор Элтоун Дейду. — К тому времени вы проснетесь. Мы придумаем, что бы вам поесть, а потом я снова усыплю вас. Он посмотрел на Ивена. — Скверная у вас на лбу шишка. — Он достал из своего саквояжа тюбик с какой-то мазью. — Смажьте ее вот этим.

Потом они вышли из комнаты, и доктор плотно прикрыл за собою дверь.

— Ему гораздо хуже, чем он думает, — сказал доктор. — Пожалуйста, дайте ему абсолютный покой. Вам и самому не мешало бы отдохнуть. Хотите снотворное?

— Нет, — сказал Ивен. — Я не пользуюсь им. Я засну вечером, когда уложу детей.

Доктор Элтоун попрощался, сел в свою машину и уехал. Отъехав от дома на милю, он остановил машину, вынул из кармана записку, осмотрел ее еще раз. Потом он еще раз осмотрел пузырек из-под лекарства — в нем были две таблетки; одну из них он сразу же проверил и узнал. Пузырек мог содержать двадцать таких таблеток, а то и больше. Три такие таблетки могли оказаться смертельны для многих, пять для большинства, а семь для любого. Он спрятал записку и пузырек в карман и поехал дальше.

* * *

В четверг днем доктор Элтоун был у них. С полчаса занимался он раной Дейда, потом сказал:

— Вам нельзя подниматься.

— Я должен, — сказал Дейд. — Дайте мне что-нибудь такое, чтоб я продержался на ногах часа три.

— Послушайте меня, — сказал Элтоун на их родном языке. — Вы в тяжелом состоянии.

— Знаю, — сказал Дейд.

— Вам нельзя сейчас подняться даже на час, — сказал доктор.

— Я понимаю, — сказал Дейд. — Но мы — семья. И мы потеряли члена семьи. Мы — это мой брат и я. Дети поехать не смогут. Они ничего не должны знать. Мой брат не может поехать один. С ним должен быть кто-то из семьи. Я понимаю, но я обязан ехать с моим братом на похороны его жены, матери его детей. Вы знаете сами, что я обязан ехать.

— Если с вами что-нибудь случится, будет расследование, — сказал доктор. — Смерть от пулевой раны непременно будет расследована. Я думаю не о себе. Я думаю о детях. Решайте сами, но мой долг сказать вам правду. Я уже трижды сделал вам переливание.

— Я должен быть с моим братом.

— Хорошо, — сказал доктор. — Сейчас я сделаю вам еще одно переливание, потом вы оденетесь и поедете. Вы будете там в два. Вы должны возвратиться не позднее четырех. Я буду ждать вас. Может быть, мне придется продежурить здесь ночь.

— Спасибо, — сказал Дейд.

В половине второго он оделся. Дети были во дворе с Мэри Коури. Мэри месила на столе тесто для хлеба, показывала Рэду и Еве, как это делается, разрешала им помогать и рассказывала о своих четырех сыновьях и двух дочках.

Ивен молча вел машину.

— Как Рэд? — сказал его брат.

— Прекрасно.

— Как Ева?

— Тоже.

— Как ты?

— Прости меня, Дейд.

— Выучил ли ты Рада за эти дни чему-нибудь новому на нашем языке?

— Да.

— Что он знает сейчас?

— Это правильно, — сказал Ивен. — Я люблю тебя. Меня зовут Рэд Назаренус. Мою мать зовут Суон Назаренус. Моего отца зовут Ивен Назаренус. Мою сестру зовут Ева Назаренус. Брата моего отца зовут Дейд Назаренус.

— Когда ты научил его всему этому?

— В субботу ты научил его говорить: это правильно, — сказал Ивен. — В воскресенье я научил его говорить: я люблю тебя. В понедельник — мою мать зовут Суон Назаренус. Во вторник и вчера я научил его остальному. Кое-чему он учится у Мэри Коури, и Ева тоже.

— Дети Уолза знают о Суон?

— Нет. Мэй потрясена была и очень плакала.

— А после этого ты говорил с ними?

— Вчера днем я взял к ним детей. Рэду захотелось видеть Флору. Мэй опять плакала. Мы сидели в гостиной и пили. Я хотел сказать ей правду, Дейд. Я не сказал ей, но хотел.

— Ты сказал ей правду. Суон умерла от разрыва сердца.

— Они знают, тут есть что-то еще, Дейд.

— Всегда есть что-то еще, Ивен. Всегда и во всем есть что-то еще, чего мы не знаем.

Он чуть было не сказал Ивену правду, но вспомнил, что не должен, не должен ради Суон, не должен ради него самого, не должен ради Рэда и Евы.

— Как ты думаешь, почему я отнес тебя именно в мою комнату? — сказал Дейд. — Я хотел, чтобы ты прошел через эти шутки с оружием, прежде чем вернутся дети.

— Прости, Дейд.

— Завтра же отправляйся и поговори с этим человеком. Потом поезжай в Патерсон.

— Я отправлюсь и поговорю с этим человеком, — сказал Ивен, — но в Патерсон не поеду. Не покину детей.

— Пойми, ты можешь снова сорваться, — сказал Дейд, — а я нездоров. Срывайся в Патерсоне. Срывайся там до тех пор, пока не будешь уверен, что со срывами у тебя покончено. Сделай это для Рэда и Евы.

— Я не могу покинуть детей, Дейд.

— Сделай это для меня, дружище. Я болен.

— Ладно, Дейд.

— Оставайся в Патерсоне, пока не почувствуешь себя увереннее, — сказал Дейд. — Поезжай обратно а Патерсон, в дом, построенный Петрусом для нас с тобою, если, конечно, он еще на месте. Во всяком случае, поезжай туда, где он был. Побывай снова на той фабрике, где Петрус проработал столько лет, чтоб прокормить нас и, скопив денег, открыть свое собственное маленькое дело. Походи по старым нашим улочкам. Срывайся там. Поживи в Патерсоне, пока не почувствуешь себя увереннее. Когда ты вернешься обратно, ты найдешь своих детей, детей Суон в прекрасном состоянии, и вся наша семья заживет прекрасно.