Последний рейс - [25]
— А я глупая, правда? — однажды она спросила его. — Ведь сама напросилась в такую глушь.
— Ты глупая умница, — сказал он, — а то мы но встретились бы никогда…
— Я мечтала, как в пургу пойду на лыжах в дальний урман к умирающему охотнику или рыбаку… и спасу его, бедненького.
— А вместо этого пришлось вытаскивать занозы из дубовой спины Борьки Денискова.
— Ага. И спасла пока что одного его. Спасла, а? Скажи, Боря…
— Угу… ты спасла его от рыбацкого одиночества.
— И погубила себя…
Неужели она говорила такие слова? Погубила себя… Или сейчас ему чудится, будто она говорила так. А может, она уже предчувствовала, что все у них именно так и кончится.
— Ты уедешь, забудешь меня… Я погорюю-погорюю и выскочу замуж. Научусь рыбачить, возиться со всякими шкурками.
— Заведешь трубку… Ненецкие женщины в Яр-Са-ле до сих пор курят трубки.
— Ага… У меня будет сиплый голос и обветренные губы. Может, стану охотницей.
— Станешь знаменитой охотницей. О тебе будут писать в газетах.
— Да… И вот однажды меня привезут в Тюмень на слет… В Тюмени я совершенно случайно встречаю тебя, Бориса Александровича Денискова… — Она заплакала.
Вспомнив те Ритины слезы, Борис заволновался, вскочил и принялся быстро ходить по палубе. Щемящее чувство потери вдруг отчетливо прорвалось в нем, из мира подсознательных движений в само сознание. И он впервые за все прошедшие после отъезда из Са-тыги дни признался себе: тогда, в лесу, обидел он ее. И он подумал еще, что можно было спасти любовь. Попробовать спасти… А он движется все дальше и дальше от деревеньки Сатыги и от Риты… Борис заскрипел зубами и закричал что-то бессмысленное и задавленное.
— Ты чего кричишь, Борис? — раздался совсем рядом голос Николы. Его шлюпка стояла под правым бортом катера.
Никола подтянулся на руках и ловко впрыгнул на палубу.
— Ну как там?.. — автоматически спросил Денисков, не сразу приходя в себя.
— Кострецкий у нас геро-ой. Это не каждый такое отчубучит! Ты знаешь, мы сидим посреди Оби… — Никола сделал многозначительную паузу с усмешкой. — Посередке песчаной косы.
— Намертво, значит, сели?
— Значит, бравый капитан спал на штурвале, а «Зюйд» в это время брюхом полз по косе, — Никола рассмеялся, — пока воды совсем на стакан осталось под днищем. Не-ет, я тебе скажу, замечательный у нас кораблик. Ему бы еще крылья…
— Что разведал-то?
— Одна надежда: если кто согласится продернуть нас через косу.
— Да на Оби-то пусто.
— Тогда вымываться задним ходом… Ну чего брехать-то, пойдем к начальству.
В кубрике было, как всегда, тепло и, несмотря на мужской беспорядок, уютно. Поэтому и совещание проходило без особой нервозности, миролюбиво.
На суд корабельной общественности было представлено несколько вариантов спасения. Капитан, потеряв уверенность в своей посудине, сразу же ухватился за мысль о посторонней помощи.
— Товарищи… — укрепившись в этой идее, то и дело высокопарно произносил он, — товарищи, поймаем проходящий, и баста! У нас ведь рыбка есть, рыбка ведь у нас… Подбросим пару ящиков, и баста!
Но жертвовать, хоть и двумя ящиками рыбы, особенно не хотелось Авзалу Гизатовичу. Правда, вариант о посторонней помощи не исключал и он. Авзал Гизатович предложил другой способ:
— У нас есть шлюпка… Перевезем все на берег, разведем костер и будем ждать попутный транспорт.
— А катер?! — подскочил Кострецкий.
— Катер?.. Хм-м… Экипаж останется на судне. А из Сургута я вышлю помощь.
Третий вариант уже не в первый раз высказал рассудительный Никола.
— Мы залезли… — начал он.
— Мы-ы! — ядовито хмыкнул Володя.
— …залезли на косу метров на шесть-семь. Дизель работает, винт, кажется, в порядке… я осмотрел винт. Попробуем вымыться задним ходом.
Решили вполне здраво: до рассвета вымываться назад и одновременно следить за фарватером в надежде на проходящий транспорт.
Опять Никола отчалил в своей шлюпке и в свете развернутого на корму прожектора поставил в двух-трех метрах позади катера две вешки, обозначив оптимальный коридор-створ для движения назад, к чистой воде. Денисков в очередной раз удивился необыкновенной деятельности этого парня: вот и вешки где-то ухитрился раздобыть. Закрепили штурвал на обозначенный створ, дали дизелю средние обороты и, несколько успокоенные, полезли опять в тепло кубрика: всем захотелось есть — после подобных нервотрепок аппетит разыгрывается зверский.
Моторист принес из камбуза дымящуюся сковороду, перед тем как поднять крышку, с некоторым смущением объявил:
— Вот, товарищи… макароны у нас последние.
Володя беззаботно рассмеялся, но, когда на дне объемистой сковороды увидел лишь жалкую горстку поджаренных мучных изделий, сердито сдвинул брови. И все в кубрике смутились.
— Ерунда, моторист, — хмыкнул Кострецкий, — раньше времени «полундра» не кричи. На военном языке это называется паникой. Рыба есть?.. Есть. Соль есть?.. Есть. Хлеб есть?..
— Полбуханки осталось, — вяло перебил его Андрей и достал из стенного шкафа несколько хлебных обломков.
В кубрике наступила серьезная тишина. Мужчины переглянулись. Денисков подумал: «Как же они так!» Авзал Гизатович укоризненно бросил инспектору: «Связался с вами, черт возьми!» Володя угрожающе прижал взглядом капитана: «Все у тебя… тьфу!»
В городе появляется новое лицо: загадочный белый человек. Пейл Арсин — альбинос. Люди относятся к нему настороженно. Его появление совпадает с убийством девочки. В Приюте уже много лет не происходило ничего подобного, и Пейлу нужно убедить целый город, что цвет волос и кожи не делает человека преступником. Роман «Белый человек» — история о толерантности, отношении к меньшинствам и социальной справедливости. Категорически не рекомендуется впечатлительным читателям и любителям счастливых финалов.
Кто продал искромсанный холст за три миллиона фунтов? Кто использовал мертвых зайцев и живых койотов в качестве материала для своих перформансов? Кто нарушил покой жителей уральского города, устроив у них под окнами новую культурную столицу России? Не знаете? Послушайте, да вы вообще ничего не знаете о современном искусстве! Эта книга даст вам возможность ликвидировать столь досадный пробел. Титанические аферы, шизофренические проекты, картины ада, а также блестящая лекция о том, куда же за сто лет приплыл пароход современности, – в сатирической дьяволиаде, написанной очень серьезным профессором-филологом. А началось все с того, что ясным мартовским утром 2009 года в тихий город Прыжовск прибыл голубоглазый галерист Кондрат Евсеевич Синькин, а за ним потянулись и лучшие силы актуального искусства.
Семейная драма, написанная жестко, откровенно, безвыходно, заставляющая вспомнить кинематограф Бергмана. Мужчина слишком молод и занимается карьерой, а женщина отчаянно хочет детей и уже томится этим желанием, уже разрушает их союз. Наконец любимый решается: боится потерять ее. И когда всё (но совсем непросто) получается, рождаются близнецы – раньше срока. Жизнь семьи, полная напряженного ожидания и измученных надежд, продолжается в больнице. Пока не случается страшное… Это пронзительная и откровенная книга о счастье – и бесконечности боли, и неотменимости вины.
Книга, которую вы держите в руках – о Любви, о величии человеческого духа, о самоотверженности в минуту опасности и о многом другом, что реально существует в нашей жизни. Читателей ждёт встреча с удивительным миром цирка, его жизнью, людьми, бытом. Писатель использовал рисунки с натуры. Здесь нет выдумки, а если и есть, то совсем немного. «Последняя лошадь» является своеобразным продолжением ранее написанной повести «Сердце в опилках». Действие происходит в конце восьмидесятых годов прошлого столетия. Основными героями повествования снова будут Пашка Жарких, Валентина, Захарыч и другие.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Молодой московский прозаик Илья Митрофанов умеет точно и зримо передать жизнь в слове. Уже одно это — свидетельство его одаренности. Располагает к себе и знание жизни, способность не только наблюдать и изображать, но и размышлять над теми ее, подчас весьма нелегкими задачами, которые ставит она перед вступающим в самостоятельную рабочую жизнь героем. Молодой писатель по рождению южанин. Оттого, наверное, в повести его есть и свойственная южной прозе пластичность слова, и своеобразие разговора героев, и напряжение чувств.
В небольшом английском провинциальном городке во время празднования традиционного дня Гая Фокса убивают местного эсквайра. Как устанавливают прибывшие для расследования детективы из Скотленд-Ярда, преступление совершено подростками. Виновных арестовывают и предают суду. Итак, совершено еще одно из тех обыкновенных убийств, каких немало происходит ежедневно. Джулиан Саймонз далек от того, чтобы обличать действительность современной Англии. Его взгляд на жизнь характерен для нынешнего западного писателя.
Степан Залевский родился в 1948 году в селе Калиновка Кокчетавской области. Прежде чем поступить в Литинститут и закончить его, он сменил не одну рабочую профессию. Трудился и трактористом на целине, и слесарем на «Уралмаше», и токарем в Москве. На Дальнем Востоке служил в армии. Познание жизни в разных уголках нашей страны, познание себя в ней и окружающих люден — все это находит отражение в его прозе. Рассказы Степана Залевского, радующие своеобразной живостью и свежей образностью, публиковались в «Литературной России», «Урале», «Москве» и были отмечены критикой. «На легких ветрах» — первая повесть Степана Залевского. Написана повесть живо и увлекательно.
Алексей Логунов родился в деревне Черемухово Тульской области, недалеко от Куликова поля. Как и многие его сверстники — подростки послевоенных лет, — вступил в родном колхозе на первую свою трудовую тропинку. После учебы в школе ФЗО по профессии каменщика его рабочая биография началась на городских и сельских стройках. Затем работал в газетах и на телевидении. Именно эти годы явились основой его творческого мужания. В авторском активе Алексея Логунова — стихи, рассказы, а сейчас уже и повести. Но проза взяла верх над его стихами, читаешь ее, и угадывается в ней поэт, Видишь в этой прозе картины родной природы с нетерпеливыми ручьями и реками, с притихшими после прошумевших над тульской землей военных гроз лесами и перелесками, тальниковыми балками и неоглядными, до самого окоема полями… А в центре величавой картины срединной России стоит человек-труженик, человек-хозяин, человек — защитник этой земли. Куликово поле, люди, живущие на нем, — главная тема произведений А. Логунова.