Персидские юмористические и сатирические рассказы - [38]

И родители наперебой стали излагать мне свои претензии и корить за проступки. Отец взялся подсчитывать, сколько он потратил средств на моё образование, и, кажется, собирался тут же с карандашом в руках произвести точные расчёты. Едва он умолкал, вступала мать:

— Аллах свидетель,— жалобно причитала она. — Эти бедняги правы. За какие грехи им достался такой зять? У молодёжи в нашем городе тысячи способов развлечься. Веселись, кути, пируй ночи напролёт, смейся, наслаждайся жизнью, молодостью. А ты? Превратил жизнь бедной девочки в сущий ад! Всё книги да книги. Днем книги, ночью книги! Проклятие на все эти книги, которые отнимают у человека покой и разрушают семью! Главное в доме — спальня с супружеской постелью, а не библиотека! Книги хороши для мышей и червей, а не для современной молодой женщины, которая всем сердцем жаждет радости и веселья!

Родители рта не давали мне открыть в своё оправдание. Я хотел было улизнуть — не тут-то было. Оба увлеклись ролью адвокатов своей невестки, говорили о богатстве и знатности её семьи, обвиняли меня во всех грехах и ничего не хотели слушать.

А я между тем задумался о своих сокурсниках, которые, с великим трудом получив образование, собирались жениться. Но поскольку они были из бедных семей, знатные и богатые родители не желали выдавать за них своих образованных и воспитанных дочерей. А бедных и необразованных девушек они сами не брали в жены, считая, что те им не пара. Эти же девушки не хотели — и тоже по-своему были правы — выходить замуж за молодых людей, у которых в кармане пусто. Да, женитьба для бедняков — дело не простое. Тут я подумал, что у меня, слава богу, все склады пилось иначе. Я не был бедным неудачником, мне посчастливилось получить хорошее образование и воспитание. Моя жена также имела кое-какое состояние… В чем же загвоздка, почему мы никак не можем найти общий язык? В чем причина? И тут родители наконец дали мне слово.

— Наши отношения с Зиной зашли в тупик. Единственный выход — положить им конец! — заговорил я.

— В тупик ты сам себя завёл, сам из него и выбирайся! — хором ответили они. — Девушка тебе досталась воспитанная, образованная, нечего издеваться над нею!

— Да, теперь в нашей стране, слава богу, девушки учатся наравне с юношами и ни в чем им не уступают. Они сейчас являются полноправными членами общества. Я сам считал Зину образованной, умной, воспитанной и думал, что она будет мне достойной женой. Как выяснилось, я ошибся, она обманула мои ожидания. Но теперь-то к чему оставаться жертвой своей собственной ошибки?

— Ну и ну!— усмехнулся отец. — «Ошибка»… Зачем же в таком случае было семнадцать лет учиться? На что потрачено столько средств? Ты утверждаешь, что стал доктором психологии, у тебя столько претензий, ты докопался до тайных глубин человеческой души, не признаешь никаких авторитетов, сыплешь направо и налево самыми смелыми, рискованными высказываниями и после всего этого ещё смеешь утверждать, что молоденькая девушка, можно сказать, цыплёночек, только что вылупившийся из яйца, обманула тебя, взяла над тобой верх. И ты не в силах с нею справиться, подобно слепому котёнку, только мяукаешь и беспомощно бродишь в потёмках? Браво! Браво!

— Я никогда не верил в судьбу, счастье, предопределение и не оперировал этими ненаучными категориями,— оправдывался я. — Но теперь у меня раскрылись глаза, и я вижу, что между теорией и практикой — огромная пропасть! Несмотря на множество толстых, объёмистых книг, трактующих проблемы брака, в целом супружество — это лотерея или, как ещё говорят, «случай»! Боюсь, что все умные рассуждения — голая теория, порождение сухой логики и при отсутствии достаточной практики они не имеют под собой никакой основы.

Родители пристально смотрели на меня, и я чувствовал, что им непонятны мои речи и смешна моя горячность. Тут я ещё раз убедился в разобщённости поколений. Все ветви на древе жизни растут в разные, стороны, хотя корни у них общие. Отцы и дети не понимают друг друга, и никто из них в этом не виноват.

Мне жалко было своих родителей, и, хотя я сам нуждался в сочувствии, я пытался оградить их от неприятностей и волнений. Но они не желали понять меня. Мать расплакалась, а слезы матери — страшная вещь! Верно говорят, что это самое сильное оружие женщины. Не в силах сопротивляться, я сдался. Размяк, расчувствовался, пообещал выполнять любое желание Зины. Родители были довольны.

— Ты должен пойти к ним! — радостно воскликнули они. — Извинись, уговори её вернуться домой!

Я и на это дал согласие и, поборов в себе чувства, именуемые гордостью, достоинством и самолюбием, отправился с покаянием в дом свёкра.

Через несколько дней все пошло по-старому. Зина продолжала своевольничать, я тоже не хотел ей уступать — возобладало упрямство. Мы продолжали мучить друг друга. Теперь, по прошествии стольких лет, я понимаю, что никто из нас не был виноват в этом. Настоящими виновниками были среда, традиции, воспитание и различие наших характеров и привычек. Мы оба оказались их жертвами.

Терпение у нас обоих лопнуло. Наша супружеская жизнь превратилась в вынужденное сожительство двух заклятых врагов, и ничье вмешательство не могло ничего изменить. Дни и ночи, которые мы поневоле проводили вместе, лишь увеличивали нашу отчуждённость. Как сказал поэт: «Мы были похожи на два глаза, соседствующие друг с другом, но никогда друг друга не видящие». Мы ели за одним столом, для всех считались супругами, на людях старались сохранить внешнюю благопристойность, делая вид, что нежно любим друг друга, но мало кто верил в это. Как только мы оказывались наедине, все менялось, и мы отдалялись друг от друга на целые фарсахи