Персидские юмористические и сатирические рассказы - [40]

— Что же может быть лучше? Поздравляю! Вы оба словно созданы друг для друга. Прекрасная пара! Не зря говорится, что двоюродного брата и сестру само небо соединяет. Очень рад, очень рад. Ни тебе, ни ей лучшей пары не найти!

— По правде говоря,— краснея и смущаясь, промолвил Мортаза,— мы росли вместе и привыкли друг к другу, как брат и сестра. Но тех чувств, о которых говорят влюблённые, между нами нет. А, как известно, в супружестве без любви счастья не бывает. Кому нужен такой брак?

Я подумал, что он, пожалуй, прав, но разобраться сразу во всем было сложно, и начал успокаивать его.

— Ты ведь не станешь отрицать, что твои родители очень любят тебя? Ты их единственный сын, и они всей душой желают тебе добра, только о твоём счастье и пекутся.

— Я согласен с вами,— ответил он,— но тут, похоже, они мне не счастья, а горя желают! Все знают, что браки между близкими родственниками к хорошему не ведут. Говорят даже, что дети от таких браков рождаются уродами.

— Ну, не совсем так. И потом, где ты найдёшь такую девушку, как Амене? Это же бесценный жемчуг! Она совсем не похожа на современных развязных девиц. Амене будет прекрасной женой тебе и заботливой матерью твоим детям, будет умело вести твой дом, помогать тебе во всех твоих делах.

— Вы говорите о бесценном жемчуге, а мне нужна женщина, которую я любил бы и которая любила бы меня. Зачем мне тот жемчуг, я ведь не собираюсь открывать ювелирный магазин!

— Сейчас ты ещё не представляешь себе, насколько ты привязан к Амене,— уговаривал я его. — И можешь быть уверен, она тоже очень любит тебя. А все эти сомнения — пустое. Как только вы поженитесь, вы поймёте, что родители поступили так во имя вашего же блага.

— Любовь и привязанность, о которой ни та, ни другая сторона не имеют ни малейшего представления… Да это все равно что сунуть перец в кувшин, полить его уксусом и ждать, когда он замаринуется! — в запальчивости воскликнул Мортаза.

— А я бы не прочь был отведать такого перчика! — рассмеялся я. — Послушай меня, человека, которому нельзя отказать в кое-каком жизненном опыте. Говорю тебе, что вы любите друг друга и созданы один для другого. Оба вы сейчас неопытны и ещё сами не можете судить о своих чувствах и привязанностях.

— Да услышит Аллах эти слова из ваших уст! — перебил он меня. — Но если вам удастся за время пребывания в Исфахане отговорить наших родителей от их замысла, и я и Амене до конца жизни будем молиться за вас.

Слезы заблестели на его глазах, он вскочил и выбежал из комнаты.

«Молодой человек прав,— снова подумал я. — Разве мало в этом городе девушек? Почему он должен обязательно жениться па своей двоюродной сестре? Правда, такие браки всегда были традицией в нашей стране, и многие наши соотечественники не задумываются о порочности этого старого обычая. Но, пожалуй, пора нам отвыкать от старины и приобщаться к требованиям современной мировой культуры».

Вот такого рода мысли занимали меня, когда в комнату вошла Амене, грустная, с поникшей головой. Казалось, она чем-то огорчена, но застенчивость и стыд не позволяют ей рассказать о своём горе. Я сразу догадался, в чем дело, но не подал виду.

— Что нового, Амене-ханум? Почему ты сегодня такая печальная? Что-нибудь случилось?

Слезы хлынули из её глаз.

— Разве я рабыня, чтобы меня продавали кому вздумается? — с плачем заговорила она. — Не нужна мне эта свадьба! Умоляю вас, сделайте что-нибудь. Помогите мне! За что мне такое наказание?

Как ни пытался я успокоить её, она продолжала плакать и совершенно меня не слушала. Кончилось тем, что вся в слезах она убежала прочь, накинув на голову платок.

Расстроенный и огорчённый, я вышел из дому и побрёл в сторону Заяндеруда[50].

Пройдя несколько улиц и переулков, я оказался на берегу реки, спустился к самой воде и сел, погрузившись в мрачные раздумья. Я вспомнил историю Хамзе и Зины и покачал головой: «Где же в этом мире счастье?!» Сколько я ни ломал себе голову, как помочь Мортазе и Амене, так ничего и не придумал. Наконец я решил, что обязан поговорить с их родителями и постараться как-то внушить им, что многое теперь изменилось, что живём мы не в средние века и пора им менять свои взгляды и представления.

Одним словом, судьба двух молодых людей, близких и дорогих мне, очень тревожила меня, но я был в растерянности и не знал, как подступиться к их родителям. Вдруг подумают: «Этот человек ничего толком не знает, приехал неведомо откуда, собственных детей не имеет, а нас учить вздумал! Какое он имеет право вмешиваться в нашу жизнь?!»

Вечером того же дня Мортаза снова пришёл ко мне.

— Ну, как дела? Какие новости принёс? — поинтересовался я.

Он изменился в лице, схватился за голову и срывающимся голосом закричал:

— Аллах свидетель, я покончу с собой! Мы называем себя цивилизованными людьми, толкуем о правах человека!.. А что в результате? Словно рабам, нам надевают на шею ярмо и живыми закапывают в могилу! Даю вам слово, я пущу себе пулю в лоб!

— Лучше дай мне слово, что оставишь эти безумные мысли,— сказал я, обняв его. — Я же, в свою очередь, клянусь завтра же сделать все от меня зависящее, чтобы помочь тебе!