Ярослав Гашек
История Господа бога
I
Не думайте, что я собираюсь делать рекламу одному скульптору. Но должен предупредить, что человека, который вылепил из глины господа бога, зовут Власта Аморт. Далее вы убедитесь, что это никакая не реклама.
Мой приятель Аморт представлял себе господа бога мужчиной с длинной бородой, под которой скрывался Дайте, Шекспир, Куприн, Горький, Сватоплук Чех и магистр Ян Гус[1].
Под всем этим великолепием изображена грязь, достигающая самих ног господа бога. Под ногами — крест, на котором распята фигура человека с ужасно отчаянным выражением лица.
Есть от чего отчаяться. Ведь из грязи выглядывают различные фигуры, которые относятся к страдальцу безо всякой жалости. Покойник Франц-Иосиф душит его, несмотря на свою маразматичность, Вильгельм хочет проткнуть кинжалом, а турецкий султан скребет беднягу по груди, будто желая сосчитать на ней все волоски.
Эту скульптурную группу Аморт и называет «Господь бог». Я уверен, что после опубликования этой статьи мой старый приятель Власта Аморт перестанет со мной разговаривать, будет выдумывать разные небылицы о моих похождениях в России и распространять их у моего старинного недруга пана Петршика, владельца винного погребка в Перштыне.
Несмотря на это, я настолько уверен в себе и настолько твердо стою на ногах, что могу сказать лишь одно: «Врата ада меня не сломят».
II
На Староместской площади была когда-то скульптура девы Марии. Она стояла прямо напротив места казни чешских дворян[2]. И была установлена для того, чтобы Фердинанд мог с помощью божьей отрубить побольше голов бунтовщиков.
Позже, когда, спустя столетия, люди пришли к выводу, что потомкам Фердинанда нечего делать в Чехии, пришло время и этой несчастной скульптуры. Она была свергнута с пьедестала 8 декабря 1918 года, несмотря на протесты представителя Национального комитета[3] пана Цирила Душена и одной старушки, которая стояла на коленях перед главным исполнителем всей этой комедии.
Причем дело дошло до конфронтации.
— Мы Национальный комитет, — сказал пан Цирил Душек, на что толпа ему ответила: — А мы народ, и мы это дело снимем.
И сняли. Причем каждый взял себе какую-нибудь часть. Жижковские мальчишки взяли голову и кусок крыла от ангела, а я, только что возвратившись из России, совершенно случайно получил на память от одного из них, участвовавшего в этом деле, марианский нимб со звездочками. К сожалению, звездочек там уже оставалось очень мало.
Из клерикальных журналов я узнал, что будет вестись расследование. Что Словакия недовольна. Что ж, я все беру на себя. Мой адрес: Жижков, ул. Иеронима, д. 3, 4-й этаж.
Но предупреждаю: я попадаю из браунинга с шестидесяти шагов, в 1917 году я занял первое место в боксерском турнире в Амстердаме, и спущу с лестницы каждого, причем лестницы в нашем доме винтовые.
Sapienti sat [4].
III
Господь бог долго пылился в винном погребке Петршика. Один помещик внес за господа задаток, но не пришел за ним.
На этом основании завязалась переписка между Властей Амортом и исчезнувшим покупателем:
Многоуважаемый господин!
Спешу предупредить Вас, что Господь бог весь покрылся пылью и страдает, главным образом оттого, что ему противопоказана атмосфера ресторана. В табачном дыму он теряет все свое обаяние. С него осыпается бронза. Поскольку вы дали мне задаток, прошу вас немедленно забрать Господа бога и доплатить оставшуюся сумму.
Власта Аморт.
Ответ был таков:
Дорогой приятель!
Не помню, чтобы я давал Вам задаток за какого-то Господа бога. Из церкви я вышел уже в 1907 году. Я неверующий и с 1906 года подписываюсь на «Вольную мысль».
Йозеф Кокеш, помещик из Малешиц, около Брно.
И Господь бог продолжал взирать сверху на ресторанное общество.
— Черт побери, — говорил Лморт, — мученье мне с этим богом. Я их продал уже несколько дюжин, но, видно, сейчас Господь бог падает в цене. Никто не хочет его покупать.
Дни проходили, не принося никакой надежды. Табачный дым действительно был губителен для Господа бога. Он начал седеть и облупился.
— Надо его покрасить, — сказал Аморт и купил серо-зеленой краски, подходящей для седин Господа бога.
И снова дни Господа бога потекли уныло и буднично. Даже новая краска ему не помогла.
В его сединах продолжала скапливаться пыль, император Вильгельм потерял кинжал, которым собирался пронзить человека на кресте, турецкий султан утратил жестокое, леденящее душу выражение лица, а Франц-Иосиф смотрел так глупо, как будто был живой. Это была самая красивая фигура из всей группы.
Так как с Господа бога периодически стирали пыль, Вильгельм потерял свои исторические усы и выглядел так, как будто зашел в парикмахерскую и тут его застала революция.
IV
Как я уже рассказывал, мне во владение достался нимб с марианского столба, стоявшего напротив места казни чешских дворян. А надо сказать, что мне было жалко Амортова Господа бога, который, запылясь, грустно взирал на всех у Петршика.
— Послушай, — сказал я, — хочешь поменять Господа бога на нимб девы Марии?
Он с минуту смотрел на меня с удивлением и наконец сказал:
— Давай.
Теперь у меня есть Господь бог, у Аморта — нимб девы Марии и мы оба довольны.
