— А как же! И притом самое моё любимое! Оставайся и ты, почитаем вместе. Я уверен, что тебе будет интересно. Вот увидишь, ты потом сама пристрастишься к чтению!
Зина раздражённо швырнула сумку на стол и, плюхнувшись в кресло, протянула:
— Ну что ж, давай попробуем…
Сначала я решил взять хрестоматию и прочесть стихи каких-нибудь великих средневековых поэтов или поучения знаменитых суфиев[42], но, поразмыслив, подумал, что это все равно что читать молитвы ослу. Лучше взять книгу, которая с первой же главы заинтересует её. И я достал из шкафа роман Виктора Гюго «Отверженные» и спросил:
— Ты читала это?
— Одно название тоску нагоняет! — презрительно заявила жена, поджав губки.— Сразу видно, что это о голодных, раздетых, несчастных людях. Только нам, молодожёнам, её и читать!
— Хочешь, почитаю тебе анекдоты муллы Насреддина? — предложил я.
— Шутить изволите? — пожав плечами, ответила она. — Эти анекдоты давно уже всем набили оскомину. Мы их слышим чаще, чем проклятия шайтану!
— Могу прочесть главу из «Психоанализа», которую я перевёл на персидский язык.
— Психоанализом занимаются больные и сумасшедшие. А я, слава богу, при всех своих недостатках, не принадлежу к таковым.
— Если не возражаешь, почитаем отрывки из «Божественной комедии».
— Комедия — это что-то смешное, да? А разве смешное может быть божественным? Боюсь, это какая-нибудь антирелигиозная книга и читать её — грех!
— Да это произведение крупнейшего итальянского поэта, шедевр мировой литературы!
— У нас у самих масса знаменитых поэтов и шедевров! — с саркастической улыбкой отвечала Зина. — К чему тратить время на какого-то иностранного?
— Тогда возьмём «Историю Бейхаки»[43].
Это моё предложение было встречено громким смехом.
— Лучше не говори о ней! Мне совершенно непонятна эта тарабарщина, и, кроме того, я терпеть не могу историю!
— Может быть, почитать тебе газели Хафиза?
— Ну и придумал! Хафиз хорош для гадания. А читать? Кто же его читает?
— Так что же нам почитать?
— В конце концов мы с тобой молодожёны, нам сам бог велел читать про любовь.
— Дорогая, хочешь в таком случае я тебе почитаю «Семь красавиц» Низами о любовных похождениях Бахрама[44].
— Что тут читать? Знаменитый правитель каждую ночь проводил с одной из семи своих жён. Все это слишком банально. Такая любовь не задевает душу!
— Ну, назови мне сама какую-нибудь книгу.
— Я слышала, у одного английского писателя есть роман о том, как аристократка занималась любовью со своим садовником. Вот об этом почитать стоит!
— Ты, наверное, имеешь в виду «Любовника леди Чатерлей» Лоуренса?[45] Кстати, эта книга переведена на персидский язык, и у нас она есть. Это неплохая мысль, сейчас я тебе её почитаю!
Я достал книгу и сказал:
— Теперь усаживайся поудобнее и слушай!
Зина закурила сигарету, забралась с ногами на диван и свернулась клубочком, как избалованная кошечка.
— Я слушаю. Только читай помедленнее.
Я раскрыл книгу. Перевод был неудачный, некоторые фразы я совсем не понимал, но не подавал виду и продолжал чтение. Через некоторое время я заметил, что Зина меня совсем не слушает, и, взглянув на неё, увидел, что бедняжка уснула.
— Ты уже видишь седьмой сон,— ласково разбудив её, сказал я. — Отложим чтение на другой раз. Ложись-ка ты в постель.
— Мне наскучили разглагольствования этого героя. Когда же будут интересные подробности? Вообще все это скучно. Ты прав, пойду лучше спать. Спокойной ночи!
На следующее утро за завтраком она сидела надутая и недовольная. По опыту я знал уже, что в таких случаях ни ласка, ни шутка не подействуют, все кончится истерикой и ссорой. Лучше уж молчать и делать вид, что ничего не замечаешь.
Не докончив еду, она встала и сердито бросила:
— Мы давно не виделись с мамочкой! Я по ней соскучилась. Поеду навещу её. Если к обеду не вернусь, не жди меня, обедай один.
Через четверть часа взревел мотор автомобиля, и я понял, что она уехала.
В полдень зазвонил телефон. Говорил отец:
— Приезжай, пообедаем вместе! Твоя мать приготовила стамбульский плов и хочет угостить тебя.
Я поехал к родителям. Встретили меня очень холодно, и я понял, что они чем-то недовольны. Выяснять причину мне не хотелось. Я хорошо изучил своих стариков и знал, что они раздражаются по пустякам, но скоро отходят. Наконец отец не выдержал и сам заговорил:
— Скажи нам, пожалуйста, что там у вас происходит? Почему ты мучаешь бедную женщину?
— Если говорить откровенно, так она слишком много капризничает, и я не знаю, что тут можно сделать,— ответил я.
Моя мать, сидевшая в углу комнаты за кальяном[46], так и подскочила:
— Что за глупости! Да будет проклято это европейское образование! До чего дошло! Даже от родителей у него секреты!
— Не понимаю, о чем речь. Чего вы сердитесь.
— То есть как не понимаешь? Не прикидывайся идиотом! Мы все знаем! Её родители приходили к нам жаловаться на тебя. Они считают, что ты обращаешься с их единственной дочерью как со своим заклятым врагом! Мы, говорят, выдали дочку замуж, надеясь, что она будет жить счастливо и беззаботно, а ваш сын решил, что бедная девочка отдана ему на воспитание. Нечего сказать, нашёл себе покорную ученицу! Стоит над ней с плёткой в руках! Кроме как о книгах и о чтении, ни о чем другом и слышать не хочет! Совсем измучил нашу дорогую дочурку!
