ОМЭ - [18]
— Подсобите-ка...
Шкипер привычно скомандовал, что полагалось, вопросительно посмотрел на Губанова:
— Попытаемся уйти? Или править на Гурьев? И так и этак нагонят.
Услышал в ответ:
— Идем к Гурьеву. Не поверят, пусть провожают хотя бы до самого места. В таком случае поторгуем на гурьевском базаре, продадим пару десятков бидонов, заодно отметим прибытие у колчаковского начальства и постараемся прорваться к Астрахани через девятифутовый рейд.
Ветер первым догнал туркменку. Парус ее захлопал, затрепетал складками, как птица, расправляющая крылья, готовясь к взлету.
— Держи чуть правее, — подсказал шкипер Трусову и застыл возле него.
Туркменка накренилась под гулким ударом ветра в парус при повороте, рванулась вперед и медленно, словно нехотя, заскользила наперерез курсу неизвестного корабля.
Теперь все зависело от обстоятельств.
Пусть враги бесятся
Кто мог точно знать, какими для команды туркменской лодки № 6 окажутся обстоятельства, начиная с момента, когда неизвестный корабль, спеша к ней, прерывистым гудком потребовал дождаться его?.. С каждой минутой все четче вырисовывались перед глазами моряков контуры корабля, надстройки, стволы пушек на полубаке и корме.
— Это «Слава», — опознал Любасов, хотя еще нельзя было разобрать надпись на борту: Деникинцы с англичанами.
— Без англичан, — поправил Губанов. Интервенты сделали хитрый ход: отдали флотилию деникинцам, а сами вроде в сторонке. Уже две недели, как их нет на судах. Но пушки оставили и насажали советников по штабам.
Трусов хохотнул:
— А мы с Ланщаковым еще удивились, когда Шлуна встретили... Идет, гнида, по Баку в золотых погонах! Значит, и его деникинцам подарили?.. Там ему, паразиту, и место!
— Ну, место ему даже не там, — непримиримо буркнул Ланщаков. И откровенно сказал: — Попадись к нему в лапы, живым не выпустит.
Губанов отмахнулся:
— Нашли, кого вспоминать.
— На всякий случай, Федя...
— На всякий случай полезай в трюм, Ланщаков, — поторопил шкипер. — Побудь возле втулки. Если позову и спрошу, чего копаешься, вытаскивай ее. Видите, шлюпку спускают...
Неизвестный корабль, выйдя на курс туркменки впереди ее, развернулся бортом, застопорил ход и загородил дорогу. Пушки и пулеметы корабля были нацелены в сторону безоружного и утлого парусника.
Шкипер угадал. Надпись на борту шлюпки, переполненной вооруженными людьми, повторяла название, которое произнес он минутой раньше: это был деникинский сторожевик «Слава».
— Ты смотри, сколько проверяющих послано по нашу душу! — Чесаков насмешливо подсчитывал вслух людей в шлюпке. — Четверо на веслах, пятеро с винтовками, а золотопогонник правит.
— На проверку не похоже. — В глазах Любасова промелькнуло тревожное. — Скорее другое...
— Увидим, — сдержанно откликнулся Губанов. — Самое главное — стоять на своем.
Шлюпка подвалила к туркменке вплотную. По знаку офицера, пятеро солдат — деникинских добровольцев, как называли их, перебрались на палубу парусника, согнали моряков на корму, к стене каюты-рубки, окружили, навели винтовки. Только тогда офицер вылез из шлюпки, прошелся вдоль палубы, задержался у приоткрытого трюма, повел носом, учуяв запах бензинных паров, остановился перед моряками:
— Бензинщики?.. Давно ловим. В Астрахань пробираетесь? К большевикам?
— Да что вы, господин офицер! — протестующе вскинулся Любасов. — Идем в Гурьев. По- смотрите документы.
— Посмотрю, — обещал офицер. — Ты шкипер? Давай их сюда... Остапчук, — велел он одному из солдат, — сходи с ним. Не спускай глаз!
Под присмотром солдата Любасов нырнул в каютку, вынес из нее судовой журнал, подал офицеру.
Прежде чем перелистать его, деникинец вздумал покуражиться:
— Подвел вас ветерок, господа бензинщики. Час-другой — и наверняка ускользнули бы... А завтра хвастались бы красным в Астрахани, что надули нас.
Шкипер опять запротестовал:
— Какие мы бензинщики? Везем керосин в бидонах. Не верите документам — загляните в трюм.
— Не втирай очки! — Деникинец снова повел носом в сторону трюма. — Я еще не потерял нюх и отличаю бензин от керосина. А в трюм заглянут без меня, можешь не сомневаться. В Петровске заглянут.
— Неужто в Порт-Петровск поведете?! — В голосе шкипера послышались отчаяние и мольба, — Господин офицер, досмотрите здесь! Нам же в Гурьев надо. Ведь написано, куда идем.
Небрежно перелистывая журнал, деникинец с явной насмешкой протянул:
— Миль на тридцать восточнее вам надо быть, если в Гурьев следуете.
Задержал взгляд на последней записи, затем пересчитал пальцем моряков:
— Четверо. А в судовой роли записаны пять. Где пятый?
— Воду откачивает, в трюме течь появилась, — с готовностью объяснил Любасов и позвал, как условились: — Ланщаков! Чего копаешься? Вылезай на проверку!
Два солдата, едва офицер кивнул им, устремились к приоткрытому люку.
Над трюмом показалась голова Ланщакова.
— Подыми руки, бензинщик! — Первый деникинец навел на матроса винтовку, второй ухватил его за шиворот, грубо помог выбраться из люка, подтолкнул к остальным морякам. — Дуй до кучи!
Взгляд, брошенный Ланщаковым на товарищей, предупредил их без слов: втулка, закрывавшая отверстие в днище судна, просверленное для того, чтобы моряки могли в любой момент потопить туркменку, была вытащена.
