ОМЭ - [13]

Окликнул начальственным тоном:

— Эй, артельные! К вам пассажиры до Баилова просятся, заплатят как положено!

Матросы отозвались наперебой:

— Как положено — нас не устраивает!.. А может, до вечера проторчим!.. Ветра нет!.. Как шкипер распорядится!..

Словно предвещая удачу плаванию, легкий ветерок повеял над набережной, провел полоску ряби на поверхности бухты.

Шкипер — круглолицый, усатый, простодушного вида — неторопливо оглядел компанию вокруг таможенника, лаконично назначил цену, от которой все ахнули: впятеро выше принятой в то время.

Заметив удивленно разгневанные глаза надзирателя, потребовал:

— Деньги вперед. Мне как раз надо пять рублей долгу отдать господину дежурному надзирателю.

Компания посовещалась. Человек с лихо закрученными усами, укоризненно качая головой, достал из бумажника двадцать пять рублей, протянул шкиперу, а тот, в свою очередь, отсчитав пять рублей, передал их таможеннику, подмигнул ему, приказал матросам:

— Подсобите, ребята, дамочкам.

Два матроса помогли женщинам спуститься на палубу рыбницы, еще двое приняли корзины со свертками, беззлобно пошутили над комичной робостью человека с лихо закрученными усами, который не сразу решился прыгнуть на палубу, подбодрили его спутников.

Как только неожиданные пассажиры перебрались на рыбницу, шкипер скомандовал ставить парус и еще раз весело подмигнул таможенному чину:

— Счастливо оставаться, господин надзиратель!..

Довольный вдвойне — шальными деньгами и отплытием рыбницы, — таможенник расплылся в улыбке, прощально помахал рукой:

— Счастливого плавания, артельные!..

Рыбница медленно заскользила к Баилову мысу.

Когда она миновала пятнадцатую пристань, пикеты солдат в чалмах-тюрбанах по обе стороны пристани и все еще ошвартованный к ней трехмачтовый пароход под английским флагом, шкипер деловито распорядился, обращаясь к пассажирам:

— Спускайтесь по одному в трюм, товарищи. Там, за бидонами, приготовлено место. Придется потерпеть, пока не пройдем батарею Биби-Эйбата. Еще лучше — не выходить, пока не оставим за кормой Наргин.

Пассажиры беспрекословно подчинились, но человек с лихо закрученными усами, прежде чем слезть в трюм, полюбопытствовал:

— Скажи, товарищ Рогов, ты в самом деле был должен пятерку этому чудаку в форме?

Шкипер засмеялся, коротко произнес:

— Рушвет. — Объяснил непонятное слово: — Так в Баку зовут взятку. Без нее, как без интервентов, мусаватистам жизнь не жизнь...

Все это произошло 13 июня 1919 года. Среди бела дня, под носом у английских интервентов и мусаватистских шпиков моряками — участниками ОМЭ — были вывезены из Баку тринадцать партийных работников Закавказья, среди них чрезвычайный комиссар юга России Серго Орджоникидзе и знаменитый храбрец Камо, принятый таможенным надзирателем за торговца, умевший походить на кого угодно: и на какого-нибудь грузинского князя, и на уличного разносчика товаров — кинто.

Им еще предстоял долгий путь через Каспий в Астрахань, сквозь шторм и вражеские заставы на подступах к волжской дельте, еще надо было не раз отсиживаться в заполненном бензинными парами трюме.

Поэтому к вечеру, когда рыбница обогнула скалистый остров Наргин, шкипер подошел к приоткрытому трюмному люку и позвал:

— Товарищ Серго, выбирайтесь подышать свежим воздухом! Вылезайте все и располагайтесь где удобнее!..

Первым выбрался тот, кого шкипер назвал по имени: плотный, но стройный человек с орлиным носом и густой шапкой волос, которая действительно заменяла ему шапку. Он протянул руку в трюмный люк, помогая подняться на палубу женщинам, с удовольствием вдохнул морской воздух, лукаво спросил у шкипера:

— Значит, рушвет? — Улыбнулся в пышные, опущенные на запорожский манер усы, одобрительно проговорил: — Хорошо ответил, товарищ Рогов. Определение твое для мусаватистов убийственное, но абсолютно точное. Даже Камо позавидовал такой меткости.

Вылезая последним из трюма, человек с лихо закрученными усами чистосердечно признался:

— Всегда завидую тем, кто находит правильные слова. — Посмотрел на пустынное море перед рыбницей, убежденно сказал: — Самые правильные — у Ленина...

«Не верь глазам своим!»

Благополучно переправив группу Серго через Каспий, Рогов привел рыбницу с бензином в Астрахань и вручил Кирову письмо Губанова. Это был ответ на запрос о месте для выгрузки оружия, которое выделил для бакинцев Реввоенсовет XI армии. Оружие — разобранные пулеметы и ленты с патронами к ним — находилось на туркменской лодке № 5, искусно переоборудованной астраханскими судоремонтниками. Потребовалось около месяца для того, чтобы превратить обыкновенную туркменскую лодку в плавучий тайник, загрузить ее оружием и дождаться возвращения рыбницы Рогова с ответом.

Письмо Губанова было кратким: в нем указывалось точное место для выгрузки на одном из островов близ Баку и сообщалось, что для перевозки оружия с острова в город выделена специальная группа участников ОМЭ.

Получив ответ, Киров отправился на судоремонтный завод, где в укромном углу, заслоненная от лишних глаз высоким корпусом баржи «Золотая рыбка», превращенной в плавучую батарею Волжско-Каспийской флотилии, стояло в готовности к обратному рейсу невзрачное и утлое суденышко.