Один день в Древних Афинах. 24 часа из жизни людей, живших там - [53]
Плодов наверняка наберется достаточно, но не более того. Героха одолевает очередной приступ ненависти к спартанцам, срубившим его любимые деревья во время последней войны. Это были взрослые деревья, в несколько раз выше человеческого роста. Иные росли сотни лет, успев послужить не только Героху, но и многим поколениям его предков. Эти вековые растения погибли от рук спартанских гоплитов, осуществлявших бессмысленный акт разрушения. Да покарают их боги!
Только в этом году новые деревья принесли первые плоды. Обливаясь слезами, Герох осмотрел то, что за два года выросло на поваленных деревьях, и тщательно отобрал черенки, чтобы вырастить из них новые. На это ушло четыре года. Четыре года, в течение которых он трудился целыми днями, а ночами ухаживал за ростками — и только теперь на деревьях появились плоды. И все равно должно пройти еще восемь лет, прежде чем сад Героха начнет давать такой же урожай, как и до войны.
Рынок в древних Афинах [86]
Палеонавт заплатит Героху сразу же, как получит товар. Заплатить раньше он не смог бы, даже если бы захотел (а он, конечно, не хочет), потому что нужная сумма у него появится только тогда, когда торговцы зерном заплатят ему за его груз. По крайней мере, Героху заплатят афинской монетой — аттическими «совами» из чистого серебра.
— Вы, торговцы, во время войны легко отделались, не так ли? — замечает Герох, и в его голосе чувствуется горечь. — Плавали спокойно по Понту Эвксинскому под защитой афинского флота. Мне и самому там погрести довелось! А пока я вас защищал, все, чем я жил тут, погибло.
— Да уж, легко! Легко было на море, когда вы друг с другом воевали и некому было обуздать пиратов, налетевших, как мухи на дохлого пса! Но мы, увидев на горизонте странный парус, надеялись, что это будут пираты. Они бы нас всего лишь ограбили и разорили, а вот спартанцы и их союзники всякого, кто вез зерно в Афины, убивали на месте. Если недолюбливаешь чужеземцев, зачем продаешь мне свой инжир, да еще и закон нарушаешь?
Для Героха это больная тема. Контрабандой он занялся, потому что влез в долги, пока восстанавливал свой сад. Афинские власти не оказали ему никакой помощи. Городские избиратели голосуют в интересах горожан, и проблемы деревенских жителей их не особенно беспокоят. Они хотят покупать инжир по дешевке, даже если садоводов это разорит, и Герох без зазрения совести продает свой товар тому, кто готов платить больше. В конце концов, это его инжир! По какому праву эти горожане запрещают продавать его кому-то, кроме себя? Тем более что цена все равно смехотворно низкая…
Завтра, пока Герох будет у себя в саду, Палеонавт наведается к нему домой. Герох оставит в сарае пару мешков, чтобы покупатель мог заранее осмотреть товар. А потом они договорятся о цене.
На цену влияют несколько факторов. Во-первых, конкуренция. Палеонавт не единственный торговец в Афинах, который не прочь взять на борт запрещенный, но весьма ценный груз.
Большинство торговцев, однако, могут в лучшем случае припрятать мешочек или подложить одну бочку к соленой рыбе. Только «Нереиде» под силу увезти целый урожай. Это знают и Герох, и Палеонавт. К тому же приближаются Дионисии, и Агора полна дорогих товаров. Палеонавт мог бы неплохо заработать и на италийских плащах, и на сицилийских сырах.
Но Герох уверен, что моряк тщательно осмотрит отложенные образцы, потому что ни один законный груз не принесет ему прибыли, сравнимой с прибылью от продажи инжира. В этот раз Герох не сомневается в качестве инжира, ведь он происходит из его собственного сада. Герох даже приготовил чашу, чтобы Палеонавт мог устроить проверку.
На проверках моряк настаивает после случая, произошедшего два года назад. В саду Героха деревья еще не плодоносили, и он, обходя хозяйства Аттики, выпрашивал, брал в долг или попросту воровал все, что мог. Он даже собрал дикий инжир с деревьев, растущих в скалистых оврагах на границе с Беотией.
Недоверчивый Палеонавт потребовал чашу с водой. Затем он выбрал один из свежих плодов, разрезал его на две части морским ножом и опустил половинки в чашу мякотью вниз. На глазах у испуганного Героха из инжира выскочила юркая личинка. За первым плодом последовали другие, и через пять минут в чаше уже находилось два десятка извивающихся личинок: одни размером с зернышко, другие длиной почти с ноготь мизинца.
Господа судьи! Многие обращались ко мне и выражали свое удивление по поводу моего выступления в Совете с обвинением против хлебных торговцев; они указывали при этом на то, что вы, несмотря на глубокое убеждение свое в виновности торговцев, тем не менее считаете сикофантами также и тех, кто возбуждает против них судебное преследование.
Лисий. «Речь против хлебных торговцев» (22), 1 [87]
— Этот прием показал мне торговец на Фасосе, — непринужденно заметил Палеонавт, — заодно уменьшив мою прибыль в три раза. Оказывается, эти личинки почти неотличимы от белых волокон мякоти, так что заметить их можно, только выманив наружу с помощью воды. Ты это знал? Наверняка ведь знал!
Взяв один из сушеных плодов, Палеонавт срезал своим ножом слой семян. Поднеся полупрозрачную кожуру к свету, он показал Героху, как следует проверять сушеный инжир. В этом экземпляре обнаружились личинки плодовой мушки и несколько мертвых жучков.
