Добро пожаловать в Афины! На дворе 416 г. до н. э., месяц элафеболион, канун праздника Великих Дионисий (начало апреля). Сейчас в городе около 30 000 жителей и самая высокая в истории человечества концентрация гениев на квадратный метр.
Совсем скоро судьбоносная война положит конец золотому веку Афин, но мы еще успеем провести двадцать четыре часа в компании простых афинян. Время от времени они встречают местных великих людей, однако видят в них не титанов мысли, а простых смертных, которым ничто человеческое не чуждо. В конце концов, гении не так уж часто занимаются чем-то гениальным. Большую часть времени они ведут себя как обычные люди: ходят в туалет, ругаются с супругами или выпивают с друзьями.
В большинстве древних текстов простые афиняне упоминаются, только если им доводится взаимодействовать с кем-либо из выдающихся жителей города. В этой книге все наоборот: афинские гении появляются, лишь когда они встречаются с обычными людьми, занятыми повседневными заботами.
Одни главы этой книги основаны на данных археологии, другие — на античных текстах, пересказанных с точки зрения обычного афинянина. Все такие пересказы снабжены ссылками на источники.
В основе некоторых реконструкций лежат догадки, однако они, в свою очередь, опираются на достижения современной науки. Каждая глава рассказывает — по возможности словами самих афинян — об одном часе одного дня из их жизни в этом необыкновенном, изменчивом, великолепном и безнравственном городе в эпоху его наивысшего расцвета.
Весной 416 г. до н. э. афиняне все еще наслаждаются мирной жизнью. Пятью годами ранее Никиев мир положил конец первому этапу разрушительной Пелопоннесской войны (431–404 гг. до н. э.). Неоднократные нападения спартанских войск опустошили окрестности города, однако сейчас Афины сильны как никогда. Более того: Алкивиад, enfant terrible афинской политики, подталкивает горожан к дерзкой попытке вторжения на Сицилию.
В лихорадочной атмосфере эпохальных перемен и политических интриг в городе, где при помощи рабства и угнетения создаются величайшие творения западной цивилизации, простые афиняне, столкнувшись с чрезвычайными обстоятельствами, пытаются продолжать жить обычной жизнью.
Вот их история.
Седьмой час ночи (00:00–01:00)
Страж храма предается воспоминаниям
Атеистов в Афинах не много, но и эти немногие пересмотрели бы свои взгляды, если бы поменялись местами с элейцем Пантарком. Этой ночью Пантарк охраняет самое сердце Акрополя — Парфенон, посвященный богине Афине храм. Прямо сейчас, ровно в полночь, Пантарк живо ощущает ее присутствие. Она стоит у него за спиной.
В мерцающем свете масляных ламп богиня отбрасывает тень прямо на Пантарка, и ее богато украшенный шлем слегка двигается, как будто Афина покачивает головой, взирая на оказавшегося в ее владениях смертного. Пантарк не сомневается, что ее глаза, лазурно-синие при свете дня, ныне приобрели свой истинный цвет — стальной серый, цвет предрассветного афинского неба. «Сероглазой богиней» зовут ее греки — священную Афину, мудрейшую дочь Зевса, покровительницу сражающихся.
Пантарк оборачивается, но медленно, так, что сперва он видит лишь отражение богини в расположенном у ее ног бассейне, наполненном переливающимся в свете огня маслом. Страж не поднимает взор, но ему хорошо известно, что богиня очень высокая, в девять раз выше взрослого мужчины, и что ее кожа бела, как слоновая кость. Афина протягивает бледную руку, словно предлагая людям награду в виде победы — в буквальном смысле, ведь богиня отложила золотое копье, прислонив его к левому плечу, чтобы на ее ладони могла разместиться Ника — воплощение победы.
Победа — вещь ненадежная, того и гляди она упорхнет, взмахнув позолоченными крыльями; обнадеживает лишь то, что Афина не покинет свой город и будет защищать его вечно. Как всякая почтенная афинянка, она облачена в пеплос — одеяние, свешивающееся с плеча, подпоясанное по талии и элегантно ниспадающее до щиколоток. Простые женщины носят пеплосы из небеленой шерсти, аристократка может щеголять в пеплосе из окрашенного пурпуром льна, но только Афину, любимицу Зевса и спутницу героев, украшает пеплос из чистого золота.
Пантарк делает шаг назад, чтобы получше разглядеть лик своей богини. Сегодня она кажется ему непривычно серьезной. Может быть, она думает о том далеком дне, после которого прошло уже полжизни — дне, когда ее воплотили руки гениального мастера? Божественная Афина родилась из головы Зевса, однако тело, в котором она теперь пребывает, впечатляющее изваяние, установленное в возведенном специально для него храме, было создано Фидием — величайшим скульптором не только своего времени, но и (по очень предвзятому мнению Пантарка) всех времен.
Мы можем представить себе изваяния прекраснее Фидиевых, хотя не видели в этом роде ничего совершеннее.
Цицерон. «Оратор», 2.8[1]
С тех пор многое изменилось, но Афина осталась прежней — царственной и в то же время доступной, великолепной при свете дня, но по-настоящему оживающей лишь ночью, когда рядом не остается никого, кроме Пантарка.
