Один день в Древних Афинах. 24 часа из жизни людей, живших там - [47]

Терракотовая масляная лампа. Экземпляры из частных домов зачастую выглядели гораздо изящнее [74]

Один из таких путешественников — косматый иностранец, который сидит в углу, накручивает на палец жирную прядь седых волос и хмуро смотрит в окно. Он одет в тунику из овечьей шерсти, дешевую, но теплую и удобную, а его пальцы украшены кольцами из италийского золота. Фанагору это слегка тревожит. Большинство ее клиентов — люди добропорядочные, но время от времени попадаются сомнительные личности, которые могут позариться на имущество беспечного чужака.

— Эти прилавки, вон там — кто разрешил их построить? — спрашивает он Фанагору, когда та подходит долить ему в чашу вина. — Постоянным сооружениям здесь не место! Назначение этой улицы в том, чтобы в сильный дождь по ней стекала вода!

— Да ведь прилавки не мешают, — говорит Пантарк, спустившийся, чтобы помочь теще. — Это же наклонная улица. Дождевая вода просто омывает их.

— Не в этом дело! — громко парирует незнакомец. — Здесь рядом Мунихия, а под этим холмом столько пустот и пещер — как природных, так и искусственных, — что в туннели поместились бы целые дома! Если эта улица не высыхает как следует, вода стекает в Мунихию и вызывает проблемы там! — он тычет пальцем в зловредные прилавки. — Этого тут не должно быть!

— Для чужака ты неплохо разбираешься в местной географии! — замечает один из завсегдатаев таверны.

— Разумеется, разбираюсь, — говорит путешественник. — Вон там — Мунихия, холм и гавань. Через два квартала — Акта и зернохранилища. Ближайший путь до основной гавани — три квартала по прямой, затем направо. Как дойдете, заодно сообщите властям, что неплохо бы отремонтировать трубы фонтана на перекрестке. Неужели афинянам не под силу научиться ухаживать за собственным городом?

Рабочие принимают это заявление в штыки. С их точки зрения, в Пирее все хорошо. Улицы здесь прямые, построенные так, что дым и смрад сдувает ветром прочь. И пересекаются они таким образом, что во все дома проникает солнечный свет. Не то что в центре Афин (части города, которая именуется асти) с его извилистыми улочками, ветхими домиками и такими старыми фонтанами, что никто точно не знает, где находятся трубы. Жителям Пирея жаловаться не на что.

Рабочий с подозрением смотрит на чужака.

— А ты кто вообще такой?

— Я — Гипподам!

Чужак широко разводит руки и кланяется, не вставая с места, словно актер, которому аплодируют зрители. Ответом ему служит лишь задумчивое молчание.

Гипподам… Имя, безусловно, знакомое. Местная агора, к югу от нового театра, называется Гипподамовой. Это имя присвоено еще нескольким местным постройкам и перекрестку у порта. Все потому, что именно Гипподам отвечал за планировку всего Пирея.

После долгой паузы из глубины таверны доносится голос:

— Тот самый Гипподам? Я думал, ты умер. Давнымдавно…

— Не умер, как видишь, — парирует градостроитель, — а жил в Фуриях, в Италии. Впрочем, должен признаться, это немногим лучше.

Фанагора все это время смотрит в окно, на темнеющую улицу. Она помнит то время, когда на этом месте не было ничего, кроме щебня да козьих троп. Она была еще девочкой, когда Перикл лично поручил Гипподаму выстроить здесь настоящий портовый город.

Гипподам утверждал, что на Перикла произвела впечатление его работа по восстановлению Милета, разрушенного персами в ходе подавления Ионийского восстания. Периклу понравилась идея регулярной планировки, и он спросил Гипподама, можно ли сделать то же самое в Пирее. Гипподам обожал хвастаться тем, что до него никому не приходило в голову строить прямые улицы, пересекающиеся под прямыми углами.

На самом деле в Анатолии города с регулярной планировкой появились за тысячу лет до Гипподама. Да и довоенный Милет, если верить старожилам, мало чем отличался от восстановленного с точки зрения планировки.

— В любом случае это было так давно… Когда начали отстраивать Милет, ты, должно быть, был еще подростком! — говорит Фанагора.

— Я старше, чем выгляжу, — парирует Гипподам. — В Фуриях хочешь не хочешь, а будешь вести здоровый образ жизни. Если планировка Милета — не моих рук дело, почему тогда Перикл меня нанял?

Бородатый мужчина, сидящий у винных бочек, поднимает руку, словно школьник. Войдя в роль учительницы, Фанагора показывает на него пальцем и велит:

— Антисфен, ученик Сократа! Отвечай, если знаешь.

— Потому что ты написал книгу о градостроительстве. Она и впечатлила Перикла. А еще ты предложил разделить территорию города на три части — священную, общественную и частную. Сократ назвал эту идею новаторской…

Антисфен знает, о чем говорит. Сократ не раз упоминал о Гипподаме, и Антисфен тактично выбрал самую вежливую из оценок, данных философом его идеям. Предложения Гипподама по переустройству общества Сократ назвал «безумной выдумкой человека, никогда не занимавшегося государственной деятельностью, но считающего себя знатоком природы всех вещей». Эта критика относилась, в частности, к предложенному Гипподамом делению жителей города на три класса — ремесленников, земледельцев и воинов. «Что помешает воинам просто взять и захватить власть?» — интересовался Сократ. Антисфен собирается задать этот вопрос самому Гипподаму, но Фанагора вовремя его останавливает.