Один день в Древнем Риме. 24 часа из жизни людей, живших там - [7]
Всем известно, что из него получается самая чистая, самая белая и, что важнее всего для пекаря, самая дорогая мука, из которой печется самый дорогой хлеб. Поэтому мешки аккуратно кладут на полки, которые должны защитить их от влажности и грызунов. На другом конце хранилища валяются подержанные мешки, небрежно сложенные вдоль задней стены под импровизированным укрытием. В них – дешевое сицилийское зерно вперемежку с отрубями и ячменем, из которого испекут panis sordidus – самый грубый и дешевый хлеб, продающийся в пекарне.
Как и большинство авентинских пекарей, Мистратий неплохо зарабатывает благодаря римской практике хлебных раздач. Полвека назад поэт Ювенал заметил, что покорность римского плебса покупается двумя вещами – хлебом и зрелищами. Однако это не совсем так. Римлянам положен паек в виде зерна, которое раздается на верхнем ярусе рынка, построенного предыдущим императором Траяном. Однако давно уже никто не печет хлеб дома из-за соседей, которые расправятся с любым, кому придет в голову развести огонь в инсуле, где легко может начаться пожар. Вместо этого бедняки сдают зерно в пекарни, такие как пекарня Мистратия, где за небольшую плату из него делают хлеб.
Раздаваемого зерна каждой семье хватает примерно на две буханки хлеба в день, а поскольку клиентов у пекарни более ста, неудивительно, что работает она практически круглосуточно. Неудивительно и то, что благодаря столь доходной профессии Мистратий, прибывший в Рим мальчиком-рабом из Каппадокии, откуда родом все лучшие пекари, – теперь является свободным и состоятельным человеком.
Ремесло пекаря – достойное дело. Гильдия пекарей (членство в которой строго обязательно) не просто одна из самых уважаемых в среде римских торговцев: у нее (Гильдии) есть даже собственный представитель в Сенате. Главная забота этого человека, как и всех римских пекарей, состоит в том, чтобы постоянно ходатайствовать перед императором об увеличении цен на хлеб. Когда основная пища бедняков становится им не по карману, начинаются волнения. О порядке и мире власти беспокоятся гораздо больше, чем о финансовом благополучии пекарей, поэтому цена на хлеб строго регулируется.
Вот уже двадцать лет почти каждый день Мистратий встает в полночь, и сегодня – не исключение. Чистый и выбритый, он выглядывает в окно, чтобы отругать возницу за опоздание. Во дворе Мистратий рассеянно поднимает ореховый прут и ударяет им по бокам осла с зашоренными глазами, который медленно движется вокруг мельницы, возвышающейся в самом центре двора. Осел и не думает ускоряться. Большую часть своей жалкой жизни он провел, будучи привязанным к мельнице. За свою тяжелую жизнь он привык вращать мельницу с такой скоростью, чтобы измолоть как можно больше зерна, прилагая как можно меньше усилий. Ни у самого пекаря, ни у других работников не получится его поторопить.
Помпейская пекарня в почти рабочем состоянии. Фото Jeremy Day.
Сама мельница напоминает толстый конус, только вместо вершины у него воронка, почти такой же ширины, что и основание. Конус полый, внутри его еще один, меньшего диаметра. Зерно высыпается в воронку и измельчается по пути вниз, когда осел приводит в движение внешний конус. Углубление снизу наполняется смесью муки и измельченной шелухи. От последней его регулярно очищают рабы.
На следующий день с утра ставят меня к самому большому на вид жернову и гонят с завязанными глазами по дну кривой, извилистой борозды, чтобы, описывая бесконечное количество раз один и тот же круг, я не сбивался с проторенного пути.
Не совсем еще забыв свою хитрость и благоразумие, я притворился не понимающим свою новую задачу; хотя в бытность свою человеком я видывал не раз, как приводятся в движение подобные машины, однако прикинулся остолбеневшим и ничего не знающим: я рассчитывал, что меня признают совершенно неспособным и бесполезным к такого рода занятиям и отошлют на какую-нибудь более легкую работу или просто оставят в покое и будут кормить.
Но напрасно я выдумал эту зловредную хитрость. Так как глаза у меня были завязаны, то я не подозревал, что окружен был целой толпой, вооруженной палками. Вдруг со страшными криками они стали наносить мне удары. Я до того был напуган их воплями, что отбросил все рассуждения и налег что было мочи на лямку, сплетенную из альфы, припустив по кругу изо всех сил. Такая внезапная перемена образа мыслей вызвала общий хохот у присутствующих.
Апулей. «Метаморфозы, или Золотой осел». Книга 9, 11[8]
Кажется, что испечь хлеб способен любой. Обычно он делается из муки и воды. На практике производство хорошего хлеба дьявольски трудная работа, и на одном только Авентине продукция разных пекарен различается по качеству. Именно поэтому, прежде чем хлеб отправится в духовку, Мистратий каждую буханку помечает личным штампом – никто не сможет выдать низкосортный хлеб за его продукцию. Одна из причин, по которой домашний хлеб не может сравниться с изготовленным в пекарне, заключается в том, что тесто не поднимается. Никто еще не понимает, что на самом деле вызывает этот процесс: до открытия дрожжей остается 1800 лет.
