Один день в Древнем Риме. 24 часа из жизни людей, живших там - [30]

Пятый час дня (11:00–12:00) Каменотес работает над императорской усыпальницей

С трех до пяти занимается Рим

               различной работой.

Марциал. Эпиграммы, 4.8

Дела привели претора на Марсово поле, и служанка Миирии отправляется в этот район, где римляне обычно упражняются и отдыхают, чтобы передать молодому человеку из преторской свиты последнее письмо.

Пробираясь по переполненным улицам, служанка размышляет о том, как сильно сократилось пространство для отдыха и занятий спортом со времен Республики. Там, где когда-то было чистое поле, теперь все застроено монументами, зданиями, гробницами и храмами. Здесь, например, высится один из тех подарков Адриана городу, которые переживут века, – великолепный купол перестроенного императором Пантеона, храма в честь всех олимпийских богов.

Марсово поле в прежние годы

Напротив, люди более позднего времени, особенно теперешние и мои современники, не отстали в этом отношении и украсили город множеством прекрасных сооружений. Действительно, Помпей, Божественный Цезарь, Август, его сыновья, друзья, супруга и сестра превзошли всех остальных, не щадя усилий и расходов на строительство. Бо́льшая часть этих сооружений находятся на Марсовом поле, где к природной красе присоединяется еще красота, искусственно созданная. В самом деле, и величина поля вызывает изумление, так как, несмотря на столь большое число людей, которые играют в мяч, катают обруч или упражняются в борьбе, там все-таки одновременно остается место для беспрепятственного бега колесниц и всяких других конных упражнений. Затем окружающие Марсово поле произведения искусства, земля, круглый год покрытая зеленым газоном, и венки холмов над рекой, тянущихся до ее русла, являют взору вид театральной декорации, все это представляет зрелище, от которого трудно оторваться.

Страбон. «География», 5.3.8[40]

Над рекой Тибр возвышается еще более впечатляющее сооружение, напоминающее огромный бочонок. Это не храм, а гробница. Когда-нибудь Адриан умрет и будет похоронен, но монументальное здание, в котором будут покоиться его останки, гарантирует, что он никогда не будет забыт. Служанка смотрит на крошечную фигуру каменщика, работающего над одной из множества статуй на вершине гробницы, и думает, что благодаря всему этому строительству ремесленникам в Риме сейчас живется лучше, чем когда-либо.

Постум Галлиен, мастер-каменотес, согласился бы с ней. Впрочем, он бы мог и пробормотать себе под нос, что лучшее – враг хорошего. Его ремесло пользуется большим спросом, и «спрос» здесь – ключевое слово. У Галлиена репутация человека, который может справиться с работой, требующей особого мастерства. Когда в мраморе начинают появляться небольшие трещины, когда исключительно хрупкий блок известняка грозит раскрошиться от прикосновения долота, когда случайный неосторожный удар молотка предательски отшибает нос у статуи императора – тогда самые влиятельные люди Рима посылают за Постумом Галлиеном, чтобы он срочно прибыл и все исправил.

Галлиен задумывается порой, не от переутомления ли умер его отец. Как свидетельствует имя Постум («посмертный»)[41], Галлиен-старший умер, когда его жена была беременна сыном. Мастерская каменотеса, которую он оставил, находилась в надежных руках дяди, пока сын покойного, наш Галлиен, не достиг совершеннолетия. Тот же дядя успел научить Галлиена семейному ремеслу каменотеса, прежде чем сам погиб в результате несчастного случая на строительной площадке. Это случилось, когда предшественник Адриана, Траян, расширял Большой цирк, чтобы еще больше зрителей могли наблюдать за гонками колесниц. Великолепные сиденья из белого мрамора на отремонтированном ипподроме, по мнению Галлиена, стали подходящим памятником его любимому дяде.

Хотя Галлиену всего около сорока лет, в редкие минуты отдыха посреди загруженного рабочего дня Галлиен порой подумывает уйти на покой. Конечно, он достаточно богат, но, несмотря на то что он два раза женился и дважды овдовел, у него до сих пор нет сына, которому он мог бы оставить свою процветающую мастерскую. Очень жаль просто так бросать дело, которому отдали столько сил целых два поколения. Кроме того, римляне, занятые физическим трудом, вообще редко уходят на покой, большинство просто работают, пока не упадут замертво. И все-таки главная причина, по которой Галлиен до сих пор не отложил в сторону инструменты и не переехал жить в тихий домик в деревне, кроется в другом.

Мастер-каменотес – это не профессия Галлиена, это его жизнь. Когда он не совершенствует свои навыки, работая с трудным куском камня, или не дает советы по проведению трудных инженерных работ, он не чувствует себя живым. Работа с камнем – удобным, податливым травертином; суровым, но непредсказуемым гранитом; благородным мрамором во всем многообразии его цветов – это то, ради чего он живет. Бросить это, чтобы наблюдать, как коровы справляют нужду на каком-то сельском поле – это скорее, кошмар чем мечта о заслуженном отдыхе.

Жизнь Галлиена сейчас – это колоссальный забег. Вот уже целый месяц он буквально бегает от одного колосса к другому. Над одним только этим грандиозным сооружением осталось работать еще месяц. Будущий мавзолей Адриана – это массивное строение высотой сорок восемь метров, с садом на крыше. Этот сад, шестьдесят четыре метра в диаметре, уставлен статуями мужчин и коней. Позже на вершину всей постройки водрузят колоссальную статую, изображающую императора, который управляет колесницей, запряженной четырьмя лошадьми (квадригой).