Носкоеды - [16]
— Не хочу, — твердо сказал Хихиш.
— А это хочешь? — и Дедерон помахал в воздухе амулетом. И дважды свистнул.
В ту же секунду, как из-под земли, появились два носкоеда с ржавыми булавками в ушах.
Подхватили Хихиша под руки и поволокли в подвал.
«Сейчас они меня там запрут, — подумал Хихиш. — А там мусор и крысы».
Носкоеды терпеть не могут воду и боятся собак; но хуже всего крысы.
(Самое время вам об этом сказать.)
Видя его испуг, Дедерон развеселился:
— Можно было бы тут тебя и оставить, — ухмыльнулся он, — но не буду, так и быть. Сдается мне, тебе бы это не понравилось, — и приказал: — Завяжите ему глаза.
Хихишу завязали глаза платком.
«Это конец», — подумал он.
Перед глазами плыли красные круги, он ничего не видел. Что-то скрипнуло, потянуло сквозняком, четыре руки толкнули его в спину — и он полетел.
И приземлился на четвереньки.
Он содрал повязку с глаз и поднялся на ноги.
— Теперь уматывай, — вполне дружески сказал Дедерон. — Когда поумнеешь и захочешь к нам — приходи за своей штучкой. Где меня найти, ты знаешь.
— Где? — только и выговорил Хихиш. Эту битву он проиграл.
— Возле «Килиманджаро» всегда есть кто-нибудь из наших. Они тебя проводят.
А больше Хихишу не сказали ничего.
Даже захоти он спросить еще что-нибудь — было не у кого. Он стоял посреди неведомого нижнего города — один-одинешенек.
Вот свезло!
А в это время Губерт мчался по ночному городу. Никакой страх не заставил бы его побежать — Губерт был ужасно ленивый пес; сейчас он бежал только потому, что хотел избавиться от носкоеда, который вцепился ему в шкуру зубами и когтями.
Улица спустилась к реке. У берега осел старый пароход — вернее сказать, остов парохода, старый и ржавый насквозь.
На воде покачивалась лодка с одиноким рыбаком. Рыбак светил на поплавок карманным фонариком — и в голове у Губерта мигом просветлело.
Очертя голову он кинулся в воду. Он нырял, отдувался, кувыркался — и тяжесть свалилась с его загривка.
Скинул-таки носкоеда!
Губерт поспешно выбрался на берег, встряхнулся и припустил домой: хозяйка, небось, уже в отчаянии.
Весь город спал. Только рыбак удил рыбу в темноте.
Он и сам клевал носом в своей плоскодонке, как вдруг поплавок запрыгал по воде, и удилище задергалось в руках. Рыбак уперся посильнее и принялся тянуть.
Видать, крупная рыбка попалась! Он поднапрягся — и добыча с плеском упала на дно лодки.
И что же это было такое?
Рыбак понятия не имел, что это и есть ли у него имя. Меж тем имя у него было, и весьма благородное — Туламор.
Вот свезло!
Плавать-то носкоеды не умеют! Будь то озеро, река или просто ванна — носкоед мигом разбухает, тяжелеет и идет ко дну.
Не попадись Туламор на крючок — лежать бы ему на дне.
Ну хватит на сегодня, решил рыбак, пойду лучше высплюсь. Все равно рыба не клюет.
А странный улов перевалился через борт и выбрался на берег.
Среди бродяг
Туламор-младший валялся в траве у стены набережной, как старая потрепанная тряпка.
Он был как в бреду и едва дышал.
Он хотел позвать на помощь, но звук, который он издал, походил разве что на скрип влажного полотенца, когда им протирают барную стойку.
Ничего не добившись, он впал в долгую дремоту. Все случившееся казалось ему беспорядочным кошмарным сном. Все качалось, будто на волнах, и он сам словно уплывал в какую-то неизвестную даль.
И голоса, раздавшиеся у него над головой, тоже, казалось, исходили откуда-то издалека.
— Ну что, крышка ему? — спросил один голос.
— Да нет пока. Молодой да живучий. Хотя досталось ему, конечно, — ответил второй.
— А взялся-то он откуда? По нему сразу видать — домашний. Да еще, небось, сын богатого папеньки и благородной маменьки.
— Вот такие-то чаще всего из дому и сбегают! — поделился житейской мудростью второй голос.
Туламор-младший слышал эти голоса, но был так слаб, что даже не мог открыть глаз.
А потом почувствовал, как кто-то один берет его за руки, а кто-то другой — за ноги.
— Тащите под крышу. Надобно ему высохнуть! — велел кто-то длинный и тощий. С головы у него свисало множество мелких косичек.
— Конечно, Карлос!
Было видно, что его тут все слушались.
Карлос был — как и все остальные — бездомным бродягой, поэтому его «под крышу» означало «под мост».
Вам может показаться странным, что среди носкоедов есть бездомные и бродяги. Но они есть. Все они когда-то жили у тех людей, с которыми, к сожалению, жизнь обошлась жестоко. Сначала они лишались работы, потом дома, потом друзей, потом семьи — и в конце концов лишались своего носкоеда.
Эти носкоеды, оставшись без хозяев, решили остаться бродягами и жить без крыши над головой, и даже находили в этом своеобразное удовольствие.
Июль стоял жаркий, и река так и манила искупаться. Носкоедов очень радовало одно обстоятельство: среди множества дурных людских привычек была одна полезная — когда люди шли купаться, они снимали носки!
Вот придет зима, тогда они бросят город и, как птицы, тоже потянутся к югу…
Так что сейчас у Карлоса было чем накормить этого несчастного утопленника.
Он выбрал розовые ползунки и порвал их на несколько клочьев. Ползунки он добыл на прошлой неделе, одна молодая мамаша оставила их на одеяле. Отошла на минуточку со своим малышом к воде — а когда вернулась, ползунков уже не было.
